Тогда я больше месяца не видела родителей и Марию, и не могла найти себе места. Мы с Лоренцо только что вернулись из казино, он был навеселе, и мне удалось незаметно взять его телефон. Я так надеялась на чудо, пытаясь вызвать волну цунами, сломать стены своей тюрьмы и немедленно вырваться.… но чуда не произошло.

Она позвонила ему тут же, и что-то говорила повышенным тоном. Лоренцо в своей манере обозвал её тупой дурой, приказал заткнуться и отключил звонок.

Найдя и прочитав мои сообщения, он медленно приблизился ко мне, поднял руку и взял в пальцы дорогое колье на моей шее. Пропустил его между подушечек, касаясь грубыми костяшками кожи.

— Тебе не понравился мой подарок, любимая? — спросил с опасным спокойствием, не предвещавшим ничего хорошего.

Мне было настолько все равно, во что он меня облачал, что я бы и под пыткой не вспомнила, как это колье выглядит.

— Понравился.

— Ренцо. Называй меня Ренцо, когда мы одни.

— Ренцо.

— Чёрт, Евка.… — Лоренцо придвинулся. — Какая ты у меня красивая! Дураки те, кто кидаются на ярких шлюх. Ты другая. У тебя порода и ум в глазах. Я это сразу понял, когда тебя увидел. И сразу решил, что будешь моей!

Лоренцо жадно провел языком по моей щеке, обдавая запахом бренди.

— У меня башку сносит, когда тебя трогаю. Но я убью тебя, если узнаю, что ты захотела другого. Поняла?

— Да.

— Не слышу!

— Я…. не захочу. Никого!

— Правильно. Я твой мужчина! Не смей крутить задницей перед моей охраной, слышала?! Я не слепой, и вижу, как они на тебя смотрят!

— Да.

Лоренцо бросил телефон на диван и крепче прижал меня к себе. Проговорил в ухо, запуская руку под платье:

— Что ты задумала, любимая? Решила внести раздор в мою дружную семью?

Пальцы другой руки привычно забрались в мои волосы и замерли на затылке.

Сколько раз они так замирали, прежде чем до боли стянуть пряди в узел и заставить меня упасть перед ним на колени. Я знала, чего ожидать, но все равно затаилась в ожидании боли. Чувствуя животный страх перед этим ужасным человеком, в чьей власти было сделать со мной, что угодно.

— Нет, я просто… ревную тебя, Ренцо! Прости!

— Врешь! Но я сегодня добрый, сделаю вид, что поверил и не вижу, как ты дрожишь, мечтая не любить меня, а сбежать. Глупая, гордая лгунья! Ты даже не представляешь, какая хрупкая у тебя шея. Как легко её будет сломать. Я ломал шеи гораздо крепче и за меньшие проступки…

— Пожалуйста, Ренцо! У меня тоже есть семья. Я хочу их увидеть!

— Нет у тебя никого!

Я зажмурилась и закусила губы, чтобы смолчать, и Лоренцо вклинил ладонь между моих бедер. Грубо сминая меня там, где ему хотелось, продолжил:

— Я не люблю Палому. Ее отец был правой рукой моего отца, и легко не отдал бы власть, когда моего старика убили. Так что наш брак — мой пропуск к управлению кланом и обещание оставить наследников. Но так будет не всегда. Как только ее отец отдаст концы, я разведусь с Паломой и женюсь на тебе. Можешь писать этой жадной стерве хоть тысячу сообщений, она все проглотит, пока я буду давать ей деньги. Как глотала до сих пор! Когда я вижу её, то думаю, почему она — не ты? Почему я так помешан на тебе, Ева? Может, это и есть чёртова любовь?

— Я не знаю.

Он стал медленно накручивать мои волосы на свою руку, отводя голову назад и заглядывая мне в лицо. Слезы и дрожащие губы всё выдали, и у Лоренцо от гнева перекосило рот.

— Сука, однажды ты сдашься! — он зло выплюнул обещание и надавил на мое плечо, толкая к своему паху. Стянул волосы так больно, протащив за них по полу к дивану, что я взмолилась:

— Отпусти!

— Проси, золотая. Громче! Не хочешь сказать, тогда на деле покажи, как ты меня любишь!

***

Дино давно умер. Марии исполнилось три года. Мы с родителями больше не вспоминали о нем. Со дня изнасилования я никогда не видела Рокко и подозреваю, что его постигла та же судьба, что и сына Санто.

Но вот Гвидо Фальконе продолжал находиться в ближайшем окружении брата, и я не раз замечала его коренастую фигуру в обществе Лоренцо. Иногда возле дома, где мы жили, или в казино, куда меня любил брать старший из братьев Фальконе. Я замечала его, но никогда не смотрела в лицо. Этого подонка для меня не существовало.

Поэтому, когда однажды он вошел в дом и сказал, что Лоренцо попросил его взять из сейфа оружие, я не ответила.

До этого момента Лоренцо не было в Неаполе несколько дней. Он сказал, что уедет решать вопросы в Палермо, и этого было достаточно, чтобы ощутить временный ветер свободы.

К тому времени я научилась водить автомобиль и в отсутствие Лоренцо сбегала из дома на несколько часов в свой пригород. Иногда, осмелев, оставалась с Марией на ночь.

То, что случилось дальше, было местью человека, терзаемого ревностью и одержимого жестокостью. И наказать Лоренцо решил не только Гвидо, но и меня, словно я этого заслуживала. И это до последних дней останется на его совести.

Так же, как я, Лоренцо не забыл ночь надругательства и продолжал помнить, кто стоял между ним и той чистой Евой, которой его лишили. И кому, как не ему было знать, из какого теста состряпан его младший брат — из такого же гнилого и в червоточинах, как и он сам.

Я находилась дома одна. Приняв душ, стояла в тонкой шелковой сорочке в гостиной и сушила длинные волосы феном, наслаждаясь солнечными лучами, которые заливали половину комнаты, вспоминая нашу с Марией прогулку накануне в детском парке.

Я купила дочери первый в ее жизни велосипед и от души смеялась, радуясь тому, как счастлива она подарку и тому, что мы вместе. Мои мысли были заняты ребенком, шумел фен, поэтому я не услышала, как кто-то вошел.

В правилах Лоренцо было оставлять дверь между мной и им открытой. Когда он уезжал, то запрещал запирать входную дверь на замок, зная, что в округе его боятся и не посмеют зайти на территорию. К тому же рядом всегда крутилась его охрана. Но Гвидо был членом семьи, не самым умным, и рискнул войти.

Заметив мужчину, я вздрогнула от неожиданности, выключила фен и поспешно отвернулась. Подошла к дивану, чтобы