Мне становится так больно, невыносимо… Хочется кричать, что вчера то же самое он говорил мне!

– У нас была семья, БЫЛА, Артем, но ты выбрал клан. Теперь меня нет в твоей жизни. – Девушка не щадит его, чувствуется, что она доведена до предела. – Слышала, ты женился. Поздравляю! Какая она?

– Адалин, послушай… – Голос Князева настолько упавший, я никогда не слышала от него таких искренних чувств. Где же тот самец, что дерзит мне, крушит все вокруг и никого не щадит? Почему с ней он совсем другой?!

– Нет, это ты меня послушай! Я устала быть твоей тенью и тенью проклятого «Кольта». Дай мне ЖИТЬ, я жить хочу, понимаешь?! – Ее голос срывается на крик отчаяния. – Дай же мне вздохнуть спокойно без твоего присутствия! Отзови своих псов! Да оставь же ты меня в покое! Не звони! Неужели ты не понимаешь, что мне тоже больно?! До сих пор больно! – Проклятая Делла срывается на плач.

Мой взгляд прикован к собственным голым ногам. Я с ужасом осознаю, что из глаз стекают слезы. Вытерев их ладонями, спешно поднимаюсь наверх, возвращаясь в спальню, чтобы не слушать продолжения разговора: страшно представить, что еще я могу оттуда узнать. Бегом скрываюсь в ванной комнате, запершись изнутри, и оседаю на пол, прижавшись к двери. В груди так жжет, так сильно жжет, что трудно дышать.

Не знаю, сколько времени я провожу, сидя на полу в одной позе, уткнувшись лицом в поджатые колени. Я ненавижу себя за чувство ревности, ненавижу Князева, который вчера на секунду показался мне другим человеком! Может, это было просто последствия пережитого стресса? Скорее всего, это так.

И я принимаю почему-то с трудом давшееся решение. Внутри переключается тот самый рычажок, возвращаясь в исходное положение. Отныне к проклятому мафиози у меня только одно чувство: ненависть! Кроме этой эмоции, он больше ничего не получит!

Поднявшись на негнущихся ногах, подхожу к раковине и долго ополаскиваю лицо прохладной водой. Гляжусь в зеркало в последний раз, чтобы убедиться в отсутствии следов слез.

В дверь стучится хозяин жилища.

Со стеклянным взглядом открываю защелку и выхожу наружу как фурия:

– Звони, пусть нас вытаскивают из этой глуши! Еще один вечер рядом с тобой я не выдержу!

Неделю спустя

День сурка. После возвращения из того лесного дома наше общение свелось к минимуму. Именно этого я и хотела. Все вернулось на круги своя, так и должно быть. Мы не пара, это фиктивный брак. Между нами была лишь мимолетная страсть, не более. Я запретила себе чувствовать что-либо, помимо ненависти и презрения, но Артем и не планировал вернуть мое расположение к нему. Он не понял, что я подслушала разговор, потому что в тот день, когда я вышла из ванной в спальню, на его лице читалось явное недоумение из-за резкой смены моего настроения за одну ночь.

В моей голове ясно укоренилась одна вещь: Князев уже был женат и Делла от него сбежала. Значит, когда Артем взял на себя клан после смерти отца, она не выдержала этого всего и ушла. Осознание приходит неожиданно: та спальня, в которой меня держали после похищения, – комната Адалин!

Зашибись!

По-хорошему, меня это совершенно не должно волновать, но, зараза, волнует. Причину для себя я выяснила: все дело в том, что сначала он заливал в уши, что у него есть только я, а после, буквально на следующее утро, звонил бывшей и говорил, что она – единственная, кто у него остался. Ну не урод ли ты, Артемушка, после этого?!

Если женщина, с которой он был в браке, которую любил, сумела уйти, то это получится и у меня. Как только угроза в виде Ичиро рассосется, не раздумывая ни секунды, уйду, не оглядываясь.

Князев возвращается домой как раз в тот момент, когда я под невеселые размышления нарезаю овощной салат в миску поде.

– Как жизнь молодая? – Он проходит к холодильнику и выуживает оттуда графин с водой.

Настроение, которого и так не было, от его присутствия мгновенно портится еще сильнее. Каждый день я провожу в одиночестве, за все дни Артем появился раза три максимум, и то мельком. Мне не интересно, чем он занят, наверное, со своей бывшей помириться пытается.

– Лучше всех! – цежу сквозь зубы и начинаю громче стучать ножом, нарезая огурец; мысли о незнакомой блондинке так и сидят внутри, вызывая необъяснимую агрессию. Боковым зрением кошусь, как, не заботясь о гигиене, Артем начинает пить воду прямо из графина. – Вообще-то для этого существуют стаканы. – Вскинув брови, поворачиваюсь всем корпусом к хозяину квартиры.

Напившись, Князев ставит посуду на столешницу и, приблизившись, самодовольно произносит, кладя руку мне на поясницу:

– Чего это ты, мегера?

Мегера?!

– Не трогай! – Отодвигаюсь, демонстративно поднимая нож повыше.

– Зубочистку опусти, поранишься, – хрипло предостерегает он с нездоровым азартом в глазах. Не успеваю я ответить, как мой телефон, лежащий возле разделочной доски, начинает вибрировать от входящего звонка. Вытерев руку салфеткой, отвлекаюсь от перепалки и поднимаю гаджет, смотря на незнакомые цифры. Странно, вроде, кроме Бетти, никто не знает мой новый номер.

– Кто это? – грубо интересуется Артем, но я игнорирую и отвечаю на звонок, отходя от него подальше:

– Алло?

– Сара, привет, малышка! – В трубке звучит мужской голос, и я сразу узнаю в нем своего бывшего начальника из клуба. – Это я, Шон.

– Привет, – расплываюсь в искренней улыбке: так приятно слышать кого-то из прошлого. Относительно счастливого прошлого.

– Как дела? Бетти давно сказала, что ты вышла замуж, но я все не верил. Это правда?

– Да-а… – уклончиво отвечаю, бросая взгляд на муженька, который стоит, глядя на меня, как бык на красную тряпку. – Так получилось. Извини, что подвела и оставила без объяснений.

– Кто это, Сара? – настойчивее играя желваками, повторяет Артем, но я делаю еще один шаг назад к стене. – Не беси меня, блядь!

– Надеюсь, не отвлекаю? Я, собственно, по делу звоню… – Не могу дослушать, потому что Князев приближается и хватает мою руку, пытаясь отобрать телефон. Я сопротивляюсь изо всех сил, но проигрываю: он слишком крепко сжимает мое запястье, и я расслабляю ладонь.

– Кто это?! – отобрав мобильник, рычит в трубку Артем. – Какой, на хуй, Шон?! Слушай сюда: еще раз позвонишь моей жене – я тебя найду и отрежу яйца!

Волна шока и стыда захлестывает меня с головой, по венам растекается горячая лава. Да как он смеет?!

– С ума сошел?! Ты что творишь? – В глазах от унижения собираются слезы. – Ты опозорил меня, варвар, дикарь! Это