Интересно, бред о “ребёночке” Вера придумала или моя мама? Совсем бабы подурели от безделья…

- Ты променял такую достойную женщину на эту простушку! Недаром она мне никогда не нравилась!

- Мама, у тебя слишком бурная фантазия…

Я бы мог поспорить с ней на эту тему, но берегу и свои, и её нервы. Да и бесполезно. Родительница видит ситуацию и моих женщин в каком-то искривлённом свете. Какого чёрта это происходит – не имею понятия. И если восемь лет назад её аргументы против Лизы имели хотя бы условную логику, то теперь выглядят полным бредом. Впрочем, как и её иррациональный восторг в отношении Веры.

- А ты уверен, что он – твой сын? Почему ты отказываешься сделать анализ ДНК? – продолжает напирать.

Я иногда сомневаюсь, что эта женщина – моя родная мать. Может, стоит и вправду тест сделать, не подкинули ли меня ей? Как можно так не доверять своему ребёнку? Как можно настолько не считаться с мнением и чувствами взрослого сына? Это бесит и безумно обижает.

- Да, мама, я уверен, – немного повышаю голос, но тут же одёргиваю себя. – И никакой анализ мне для этого не нужен. И прекрати уже эти разговоры!

- Ну ладно, ладно, – примирительно заявляет мама, чувствуя, что в который раз перегнула палку. – А почему ты его прячешь от нас?

- Не говори глупостей, никого я не прячу. Я уже многократно повторял, что они живут за границей. Ваня ходит там в школу, его мама работает. Им не до поездок сюда.

Откровенно говоря, я и сам не горю желанием их знакомить. Потому что от моих родителей можно ожидать чего угодно, запросто могут ляпнуть или сделать какую-то гадость. Не хватало, чтобы они Лизу обидели. Мне ещё долго свои грехи перед ней замаливать. Совсем не хочется обрастать новыми.

- В школе бывают каникулы. А маму везти сюда вовсе не обязательно, даже наоборот. Ты как отец имеешь право…

- Я сам разберусь, что мне делать со своим ребёнком! – грубо прерываю.

В который раз за последние месяцы повторяю это маме в надежде, что однажды она меня услышит и признает моё право жить без родительских нравоучений. Должна бы уже привыкнуть, что я всё равно сделаю так, как посчитаю нужным. А нервные клетки нужно беречь.

Терпение на исходе. Внутри меня вот-вот разразится извержение вулкана. Но она как будто этого не ощущает. А может, чувствует, что я на пределе, и намеренно провоцирует.

- Правильно говорит отец! Надо подавать в суд на опеку. У тебя – деньги, должность, бизнес, положение. А что может дать мальчику рядовая докторишка, пусть и в западной клинике?

Прикрываю глаза и снова считаю до десяти, чтобы не нагрубить. Всерьёз жалею, что рассказал родителям о Ване.

- Ты определись сначала: я ненадёжный и мне нельзя доверить ребёнка, или я должен забрать сына у матери? Вот интересно, а если бы меня у тебя забрали, ты бы как, нормально к этому отнеслась? – как ни стараюсь держать себя в руках, получается слишком эмоционально.

- Хорошо, можешь не забирать, хотя я не вижу в этом ничего такого. Сплошь и рядом дети после развода живут с обеспеченными отцами. По-моему, это естественно. Но хоть ненадолго ты мог бы его брать к себе или к нам, если он тебе не нужен…

- Что? С чего ты взяла, что он мне не нужен? – всё-таки закипаю и перехожу на крик.

- Был бы нужен, ты бы не бросил его! – с напором озвучивает то, что ранит меня больше всего. – А ты вспомнил о нём, когда ему семь лет исполнилось! И только для того, чтобы придумать повод расстаться с Верой.

Терпение лопается. Я ведь родителям вкратце объяснил, как случилось, что я не знал о Ване до недавнего времени. А мама опять за своё! Как будто намеренно меня дразнит и злит.

- Ты вон с Андрюхой разберись для начала, – рявкаю, – а потом мне указывай, что делать. В данный момент он наверняка обтирает свои грязные джинсы о твой светлый диван. Я уже не говорю о том, что мокрого и замёрзшего ребёнка неплохо было ещё двадцать минут назад поставить под тёплый душ и переодеть в сухое.

- Да как… – мать намеревается парировать мои слова на ходу, но исчезает в гостиной, и оттуда слышится недовольное ворчание и причитания. Похоже, мои предположения всё-таки попали в точку.

Посмеиваясь, прохожу на кухню и, пока никто не видит, хватаю со сковородки несколько кусков мяса и фаршированный помидор. Всё-таки мама готовит божественно…

На телефон приходит сообщение с фотографией – Лиза с Ваней на каком-то детском мероприятии. Настроение стремительно улучшается. Хочу поскорее оказаться рядом с ними.

“Спасибо. Вы очень красивые” – отправляю в ответ.

И добавляю: “Скучаю”. Кажется, это становится моим кодовым словом.

Внутри стремительно закручивается воронка, усиливается сердцебиение. Вспоминаю, как загонялся, когда Лиза потребовала развод. Тогда упрямая девчонка мне единственный грех отпустить отказалась! Пожалуй, теперь и жизни не хватит, чтобы искупить всё, что я натворил… Но эмоции меня штормят ничуть не меньше, чем восемь лет назад. И какая-то глупая надежда зачем-то плещется внутри.

От рассматривания фото меня отвлекает приехавший на обед отец. Слышу, как мама что-то бормочет ему обо мне в прихожей. Чувствую себя трудным подростком, который своими неразумными поступками треплет нервы несчастным родителям. Раздражает это неимоверно. Похоже, они до сих пор не поняли, что я давно вырос, и им придётся мириться с моими решениями.

Обед проходит напряжённо. Мама дуется, причём непонятно, то ли из-за нашего конфликта, то ли из-за перепачканного дивана. Отец погружён в свои мысли, несколько раз отвлекается на телефонные звонки.

Впервые отчётливо чувствую себя дома чужим. Будто пришёл в гости к посторонним людям… Понимаю, что устал от постоянного давления, надоело быть правильным и хорошим. Не хочу ни под кого подстраиваться. Дом – это место, где человек может отдохнуть душой, где его принимают таким, как есть, и не пилят бесконечно мозги, вынуждая раз за разом насиловать себя, перекраивая свою жизнь под чей-то шаблонный образ.

Оказавшись в машине, первым делом беру билеты на самолёт. Всего два дня. Мне, как наркоману, нужна доза…

А ещё… Я не отдам их пижону