- Да ну нахрен! Да сколько можно?! – рычу я.

Дергаю на себя дверь, заставляя девушку отпрянуть и юркнуть обратно в домик.

Захожу к ним, испепеляя девчонок злым взглядом. Хватаю первый попавшийся стул.

- Я буду сидеть под дверью до самого утра, Диана, - чеканю я. – Только попробуй вылезти из окна или выкинуть еще что-нибудь подобное, я не постесняюсь отшлепать тебя ремнем по жопе! Ты поняла?

Диана кивает, глотая слезы.

Я бросаю на сестер еще один сердитый взгляд и ухожу со стулом. Хлопаю дверью так, что стены трясутся.

Реально ставлю стул под дверью и тут же плюхаюсь в него без сил. Эту влюбленную дурочку нужно продержать под замком хотя бы до приезда матери.

Черт. Черт. Черт.

До моих ушей доносится плач Дианы за тонкой стенкой летнего домика и шум моря. Над головой светят звезды.

Устало прикрываю глаза. Но это не дает расслабления, потому что правый глаз дергается уже полчаса. Тру рукой больное колено – ноет, зараза.

А в голове обиженный голос дочери: «плохой Гелман».

И я понятия не имею, как стать хорошим хотя бы для одной из них…

52

Я не понимаю, что я чувствую. А, может, запрещаю себе чувствовать. Не знаю.

Даже просто находясь с Германом в одном помещении, я ничего не могу поделать с внутренним голосом, кричащим мне об опасности. Он уже делал больно. Так больно, что проще умереть, чем пережить это вновь.

Поэтому я не могу расслабиться.

Нервничаю за завтраком и по дороге в аэропорт. По десять раз проверяю наши вещи, билеты, информацию о рейсах на табло в зале ожидания. Лишь бы не думать о мужчине, бросающим на меня внимательные взгляды. Лишь бы не допускать случайных прикосновений, когда мы сидим рядом.

Стоит посмотреть на бывшего мужа и меня бросает в холодный пот.

Зачем я согласилась на эту поездку?

Ради дочери. Ради ее физического и душевного здоровья.

Нет, я тоже очень рада солнцу и теплу. Попав под жаркие опаляющие кожу лучи понимаю, что мне тоже было это очень нужно. Отогреться хотя бы снаружи. Вдохнуть полной грудью свою новую жизнь.

Приходится признать, что без Германа я бы не смогла здесь расслабиться ну никак. После того, что случилось, вода пугает меня. Море не кажется более безопасным, чем ледяная горная река.

Это опасная стихия, перед которой я чувствую себя беззащитной. Тем более, что до сих пор не умею хорошо плавать.

А Герману я могу доверить безопасность Даши. Не волноваться о том, что с малышкой что-то случится в воде. Потому что я помню, как спокойно себя чувствовала с бывшим мужем когда-то давно в нашем свадебном путешествии. Вместе с ним не страшно было заходить в соленые волны, потому что была уверенность, что он всегда поддержит. Он так и делал. Большую часть моего нахождения в море Герман держал меня в воде на руках, поддерживал ладонью под живот, или позволял цепляться за его плечо, если я начинала паниковать.

Забавно. Получается, что присутствие Германа меня одновременно нервирует и успокаивает.

Первый день выходит ужасно сумбурным и волнительным. Сабина, сестра Германа, умудряется довести всех до паники своим исчезновением, а мама Германа попадает в больницу. Даша снова и снова требует пойти на море, но Герман занят родственниками, а одна я боюсь.

В итоге до обеда мы искупаться не успеваем, а потом и вовсе оказывается некогда.

Хорошо, что все благополучно закончилось. Сабина нашлась, а мама, по словам Германа, получила медицинскую помощь. С ней все будет в порядке.

Вторая сестра Германа, Диана, тоже доставляет немало хлопот. Кажется, она решила, что влюбилась в местного официанта.

Боже, неужели с Дашей в таком возрасте будет так же сложно справляться? Не помню, чтобы я была такой.

Наверно, так думают все взрослые. Забывают о наивности и порывистости юности.

Даже жаль Германа. Он так старается для всех нас.

Просыпаюсь ночью попить воды. Бросаю взгляд на Дашу. Она спит, раскинув ручки, на соседней кровати. Уложить ее было очень сложно. Переизбыток новых впечатлений и обида на папу за невыполненное обещание вылились в вечернюю истерику.

В домике работает кондиционер, поэтому окно закрыто. Но даже так я отчетливо слышу успокаивающий шум моря. А над морем блестит россыпь ярких звезд. Мне прекрасно их видно. Одно из окон выходит прямо на воду.

Волшебный вид. Вдыхаю, прикрывая глаза. Хочу сохранить в памяти эту красоту – спокойное ночное море, освещенное желтой луной и звездами.

Взгляд падает на соседний домик, в котором должны спать Сабина и Диана, и я хмурюсь. Перед дверью на стуле сидит Герман. Кажется, он спит прямо так, сидя, сложив на груди руки.

Сердце в груди ёкает.

Да, для бывшего мужа прошедший день оказался настоящим испытанием.

Герман одет в простую футболку и легкие брюки. И я вижу, как он ёжится во сне от холода.

Не задумываясь, беру с кровати плед, сую ноги в шлепанцы и выхожу в ночную прохладу.

В нос ударяет запах моря и незнакомых южных растений.

Иду к Герману. Тихонько ступаю по дорожке из деревянного настила. Словно крадусь, потому что не хочу его будить. Или не хочу быть обнаруженной.

Когда он спит, то не кажется опасным. Мой внутренний голос молчит, разрешая смело приблизиться к мужчине.

Герман совсем не изменился за эти годы. Он такой же привлекательный, как и тогда, когда я робко краснела на наших первых свиданиях после института. Немного резкие мужественные черты лица сейчас дополняет щетина. Волосы взъерошены. Короткие рукава дают возможность рассмотреть крепкие руки мужчины, поросшие светлыми волосками.

Мне немного стыдно разглядывать спящего Германа. Это кажется чем-то запретным и интимным.

Тем, что я не хотела бы себе позволять.

Вздыхаю беззвучно и осторожно, стараясь не разбудить, накрываю бывшего мужа пледом.

Пусть ему будет тепло. Пусть отдохнет немного от волнений.

Сердце ухает в пятки, когда дыхание Германа сбивается на секунду. Но он не просыпается. Продолжает сладко спать на своем посту.

Надеюсь, Диана с Сабиной тоже сейчас в своих кроватях.

Тихонько возвращаюсь в домик и ложусь в постель, чтобы тут же провалиться в сон.

Под мерный шум моря могут сниться только прекрасные сны.

И они сняться. Я прекрасно отдыхаю. А просыпаюсь отдохнувшей от того, что кондиционер перестает справляться. Солнце встало и в помещении нарастает духота.

Потягиваюсь, сбрасывая с себя простыню, служившую мне ночью одеялом.