А я бедра стискиваю и, с трудом отогнав наваждение, для порядка принимаюсь протестовать:

– Ну, вы чего? У меня даже одежды нет.

– Разве похоже, что она тебе понадобится? – хищно оскаливается Денис, переглядываясь с Батей. Я чувствую себя оленем в свете фар приближающегося грузовика. Знаю, что мне конец. И ничего не могу сделать.

– Дэн… Рустам… Вы чего?

– Поднимайся, мась. Посмотрим, что там Батя придумал…

По голосу Дэна понятно, что он уже так завелся, что мне остается лишь покориться. На Батю я даже смотреть боюсь. Просто медленно пячусь, пока не натыкаюсь на его грудь. Дыхание обрывается. Тело охватывает сладкая дрожь предвкушения.

– Там д-даже постельного нет, наверное…

– Все есть, маленькая, – дышит Батя в шею. – Постельное, жратва… А остальное закажем, да? Сюда доставляют. Я узнавал.

– Вот видишь, как мужик готовился. Грех его динамить, – смеется Дэн.

– Но скоро ведь Новый год…

– Тут и встретим. Что для этого надо? – зажимают меня с двух сторон.

– Фонарики, елка… Фейерверк! – теряя связь с реальностью, бормочу я Рустаму в губы.

– Слышь, Бать? Нужен фейерверк. Устроим нашей девочке?

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

– Давай его сюда, – тихонько шепчет Денис, выдергивая меня из тумана дремоты. Осторожно передаю сына с рук на руки и сладко, до хруста в костях, потягиваюсь. В окно проникает прохладный ветерок. Убаюкивающе шумят только-только распустившиеся листочки. По стеклу скребет ветка клена – за почти четыре года, что мы здесь живем, тонкий куцый саженец превратился в красивое облюбованное птицами дерево.

– Не забудь включить радионяню, – напоминаю я. Дэн кивает и на цыпочках выходит из комнаты. В нашей семье не так много правил, и, пожалуй, самое главное из них – то, что наши дети спят отдельно. Каждый в своей комнате.

Как только за Дэном с Димкой закрывается дверь, я переворачиваюсь на бок и снова прикрываю глаза. Боже, как хорошо! Как невыносимо хорошо, как тихо… Нет, я обожаю своих детей, но видит бог, иногда мне нужно побыть одной. В тишине. Наедине со своими мыслями. И тут даже хорошо, что у меня аж два мужа. Дэн возится с Димкой. Батя читает сказки Ниночке… Хотя, если уж ей что и следовало бы прочитать, так это очередную лекцию по безопасности. Нинка у нас – настоящий чертенок. За ней нужен глаз да глаз. Сегодня ей исполнилось три года, а я даже не заметила, как они пробежали. Кажется, ее только-только приложили к моей груди в первый раз. Маленькую и пищащую. Рядом тихо плакал Дэн, а за дверью обезумевшим зверем нарезал круги Батя… А теперь вот – она маленьким разрушительным смерчем бегает до дому, хохочет звонким колокольчиком, таскает в дом собак с перебитыми лапами и кошек с лишаем, разбивает сердца соседским ребятишкам, кокетничает, вредничает, танцует… Разыгрывает целые драматические спектакли, вьет из отцов веревки… Да-да, из отцов. Потому что и того, и другого она называет папой. И это проблема. Серьезная головная боль. Но я… Я не могу сказать ей – «нет, твой папа – Рустам», или «твой папа – Денис». Потому что это будет неправдой. Я и так внутри каждый раз обливаюсь слезами, когда Рустаму приходится уходить в тень.

Из-за этой ситуации мы практически свели на нет контакты с внешним миром. То есть, конечно, мы работаем, выходим в свет, Нина ходит в садик и на кружки, но у нас практически нет друзей. Благо мы особенно не страдаем от этого, находя в семье все, что нужно.

С родственниками сложнее. У меня много теток и дядек, братьев и сестер, я даже продолжаю общаться с некоторыми. Но опять же – они не вхожи в наш дом. Здесь, на нашей территории, нашлось место только для моей матери и отчима, которые в какой-то момент сами догадались, что у нас все не как у людей. И… приняли это. Не сказать, что с одобрением, но приняли, уважая мой выбор. Правда, это не означает, что я могу поделиться с мамой проблемами нашего тройственного союза. Нет. Я понимаю, что это может быть для нее слишком, и просто никак не комментирую свою жизнь. Если разобраться, их догадки так и остались догадками. Ведь мы никогда не пытались обсудить эту тему напрямую. Только однажды, когда Нина впервые во всеуслышанье назвала Рустама папой, я от неожиданности стала нести какой-то бред, дескать, нет, детка, ты ошиблась… Потом было стыдно.. Перед мамой, которая так на меня посмотрела, что я тут же заткнулась, но особенно перед Батей.

– Нет-нет-нет, даже не мечтай. Открывай глазки.

Сквозь сон ощущаю, как ко мне прижимается Денис.

– Дэ-э-эн.

– Я соскучился. Батя соскучился. Врач дал зеленый свет…

О, да. Они этого очень ждали. Я знаю. В этом заключается еще одна сложность отношений втроем. Иногда мне тупо много двоих помешанных на мне мужиков. Только в идиотских романах героиня всегда готова. В жизни с этим есть определённые сложности. Например, когда ты очень устал, вымотался, хочешь спать, а их двое… Будь добра вынь да положь немного ласки и одному, и другому. Нет, потом, в процессе, я, конечно же, завожусь, но вот поймать нужный настрой с появлением детей стало проблематичней.

Пальцы сжимаются на сосках, выдавливая молоко.

– Светка, Светик… Пипец как хочется, не изображай из себя труп.

– А если буду? Найдешь себе более покладистую?

– Ну че ты несешь? – рычит Дэн и прикусывает меня за загривок. – Где я еще найду такую девочку красивую, такую сладкую…

– Так и знал, что ты без меня начнешь, – раздается от двери голос Бати.

– Тебя слишком долго не было, – отбривает того Денис. Впрочем, Рустам не остается в долгу – бесцеремонно отпихнув Дэна, он подгребает меня под бок и раздирает на мне рубашку. Я же говорила, да, что потом все равно включаюсь? Так вот они точно знают, как сделать так, чтобы это произошло побыстрее.

– Пришлось еще раз объяснить Нине, как опасен стригущий лишай.

– А-а-ах, надеюсь, она прониклась.

– Я пригрозил, что придется остричь ей волосы, если она опять заразится. – Говоря это, Батя принимается пощипывать мои соски губами. Грудь знакомо