Слова Влада ложатся тяжело, но в них нет осуждения. Только поддержка и логика.

— А если я ошибусь? Если он не поймёт?

— Ты не ошибёшься, если будешь искренней, — Влад обхватывает мою руку своей ладонью. Его пальцы чуть шероховаты, но такие тёплые. — Коля знает тебя. Он верит тебе. Ты для него весь мир. Просто говори с ним от чистого сердца.

Моя рука чуть дрожит, но я не убираю её. Его тепло словно проникает внутрь, помогает справиться с сомнениями.

— А ты готов сказать ему? — мой голос звучит тише, почти шёпотом.

— Кать, — он чуть сжимает мою руку, наклоняясь ближе. — Я уже готов. С самого момента, как узнал, что он мой сын. Но я не буду торопить. Если ты решишь, что сейчас не время, я подожду. Всё, что нужно Коле, — это видеть нас вместе. Чтобы он знал, что он не один, и мы за него горой. Вместе.

Я медленно киваю, чувствуя, как его слова оседают внутри, как будто расставляя всё по своим местам.

— А если он нас спросит, почему мы так поступили? Что мы ему скажем? Не правду же рассказывать?

Глава 51

— Если он спросит, — Влад чуть наклоняется ближе, его голос становится мягче, — мы расскажем правду. Но правду, которая ему понятна и которая его не ранит.

Я цепляюсь за его взгляд, пытаясь понять, что он имеет в виду.

— Правду? Влад, какая тут может быть правда? Мы оба... - голос ломается, и я делаю паузу, чтобы собраться. — Мы оба сделали ошибки. Как объяснить ему, что это были ошибки, а не что-то, что его обесценивает?

Влад накрывает мою ладонь своей.

— Мы скажем, что расстались. Я уехал в другой город работать. Ты меня просто не нашла и не знала, где я. Вышла замуж, а потом случайно встретила меня и решила все рассказать.

— Если он увидит, что между нами мир и поддержка, это даст ему уверенность. Он не будет видеть во мне угрозу.

Я тихо выдыхаю, опуская взгляд на стол. Влад, как всегда, говорит с какой-то непоколебимой уверенностью. Это подкупает. И в то же время пугает. А вдруг я не смогу быть такой же уверенной?

— Но если он спросит, почему мы расстались? Почему я ушла? — тихо спрашиваю, взгляд упирается в чай, который я так и не допила.

Влад на секунду задерживается, а потом говорит спокойно:

— Мы скажем, что тогда просто не смогли договориться. Что были молодые, горячие, глупые.

Я поднимаю глаза и встречаю его взгляд. Влад смотрит прямо, открыто, без намека на ложь.

— А если он спросит, почему теперь все иначе? — шепчу, хотя знаю, что это вопрос скорее ко мне, чем к нему.

— Потому что теперь мы умнее, — улыбается Влад. — Потому что теперь понимаем, что не важно, кто был прав или виноват. Важно, что есть он. И есть мы.

Влад слегка сжимает мою руку, как будто говорит этим больше, чем словами.

— Хлеб будешь? — кивает мне.

— Нет.

— Забери с собой.

— Я? — переспрашиваю, не понимая.

— Ну не я же. Давай-давай, в салфетку заверни.

— Влад…?

— Быстрее, я пойду расплачусь. Отвлеку их.

Пока оплачивает скручиваю весь оставшийся хлеб в салфетку и прячу в сумку.

Это по-дурацки. По-детски. Не понятно. Возможно, даже подстава.

Но так смешно, что делаю это.

Когда возвращается, ничего не спрашивает, только молча кивает, мол “все?” Я киваю молча в ответ.

— Идём, — подает мне куртку.

— Зачем это? — шепотом спрашиваю.

— Узнаешь.

Выходим из кафе и идём по тротуару мимо его машины. Переходим дорогу и сворачиваем на перекрестке.

— Куда мы несем этот хлеб?

— Узнаешь? — кивает на парк на той стороне дороги.

Парк почти пустой, только пара мамочек с колясками неспешно идут вдоль аллеи. Легкий ветер поднимает с земли жёлтые листья, закручивает их.

В голове всплывают обрывки прошлого. Как мы с Яной бегали по этим дорожкам, а Влад шёл позади с каким-то пакетом, полным еды для уток.

— Конечно, — улыбаюсь я, чувствуя, как тёплое, давно забытое воспоминание накрывает, словно мягкий плед. — Ты тогда упустил хлеб в пруд, и утки его прямо из воды вылавливали.

— А ты смеялась так, что прохожие оборачивались, — он качает головой, будто переживает это заново. — Так стыдно за вас было.

Я от неожиданных воспоминаний взрываюсь смехом.

Идём мимо скамейки, где когда-то сидели втроём, уплетая мороженое. Влад вдруг переплетает наши пальцы, тёплые и чуть шероховатые.

— Давно уток наших не кормили. Они там поди уже бабушками и пробабушками стали.

Прикосновение заполняет собой всё пространство.

Опускаю взгляд на наши пальцы, но руку не забираю.

— А помнишь, как Яна пыталась выловить камыш и чуть не свалилась в воду?

Я киваю, улыбаясь. Тогда Влад схватил её за руку в последний момент, а потом долго рассказывал ей, почему нельзя лазить к уткам.

Моё сердце сбивается с ритма.

С этим парком столько теплых воспоминаний. Таких, что хочется забраться под плед и доставать одно за другим, смакуя каждый момент.

— Вон, наши утки.

Они как десять лет назад кормились в одном месте, так и сейчас тут. Ничего не меняется у них.

Влад замечает, как я осторожно достаю из сумки хлеб, завернутый в салфетку, и тут же начинает смеяться.

— Так и думал, что ты реально стащишь хлеб из кафе.

— Ты сам сказал!

— Я? Ты меня неправильно поняла, — серьёзно отвечает, но глаза при этом улыбаются.

— Я не стащила, а взяла! — поправляю его, прищуриваясь. — Это разные вещи. Мы за него заплатили же.

Отламываю кусочек и бросаю в воду. Утки тут же бросаются к нему, поднимая настоящий переполох.

— Ну всё, началось, — комментирует Влад. — Им даже знать не надо, откуда этот хлеб, они всё равно за него подерутся.

— Да, смотри, эта уже организовала нападение, — указываю на утку, которая, размахивая крыльями, пытается отогнать остальных.

— ОПГ “Утки”.

— А вон та — хитрющая, — замечает Влад, указывая на утку, которая кружит чуть поодаль. — Ждёт, когда все друг друга переклюют, чтобы спокойно забрать свой кусок.

— На, — даю ему в руку, — кинь ей тоже. А то не достанется.

Смех звенит в воздухе, как осенний ветер. Всё кажется простым, легким и немного абсурдным — как должно быть, когда тебе хорошо.

Я