Я злобно смотрю на него. Каким-то образом обстановка спортзала разжигает во мне соревновательную сторону.

— Я бы хотела посмотреть, как ты пробуешь.

Он ухмыляется, и я понимаю, что мы бросили вызов друг другу. Этот мужчина собирается заставить меня умолять его об оргазме, а я буду сопротивляться. Я ни за что, блядь, не успею вовремя встретиться с Евой.

Он резко дергает меня вперед, его рука по-прежнему лежит на моей шее. Наши губы сливаются в жарком поцелуе, который воспламеняет мой мир. Я хочу ненавидеть это, но я просто не могу. Каждый раз, когда мы вот так вместе, это чистое электричество.

Я тону в нем, даже когда часть моего сознания хочет ненавидеть его. Как будто гнев и неприязнь к нему только разжигают пламя желания.

Арчер грубо хватает меня и, оторвав от земли, несет к коню. Снова ставит меня на ноги и заставляет сесть на гимнастическое приспособление, вцепляясь в мои бедра так сильно, словно пытается оставить синяки, — стремится запечатлеть на мне след, который останется навсегда.

Холодный воздух обдает мою кожу, когда он задирает подол юбки на талию. А затем я слышу звук рвущейся ткани, когда он срывает мои трусики. Я вздрагиваю, понимая, что если он продолжит действовать так напористо, у меня не будет ни единого шанса устоять перед оргазмом.

Он вводит в меня три толстых пальца, и я стону, двигая бедрами, поскольку потребность в большем сводит меня с ума. И тогда чувствую, как его губы дразнят мою шею.

— Ты знаешь, что не сможешь сдержаться, детка. — Он прикусывает мочку моего уха. — Ты кончишь так чертовски сильно, что не вспомнишь собственного имени, не говоря уже о том, что должна была сопротивляться.

— Это неправда.

— Лгунья, — мурлычет он, проводя головкой члена по моему насквозь мокрому входу. А затем он раздвигает мои ягодицы и трется своим членом по всей длине о мою сморщенную дырочку. — Ты чувствуешь, насколько я чертовски тверд для тебя прямо сейчас, Адрианна?

Я стону, чувствуя, какой он твердый. Это заставляет меня хотеть ощутить его каждой своей частичкой. Он не трахал меня в задницу с того вечера в общежитии, но в глубине души я хотела повторения.

— Я давно не прикасался к этой тугой маленькой попке, не так ли? — спрашивает он, нежно касаясь ее пальцем. — Ты бы хотела, чтобы я это сделал?

Я вздрагиваю.

— Нет.

Он смеется.

— Ты очень неубедительна.

А затем, без малейшего предупреждения, он вгоняет член глубоко в мою киску.

— Черт, — стону я, выгибая спину, пока он проталкивается в меня как можно глубже.

Он не двигается.

— Как насчет того, чтобы я хорошенько намочил свой член в твоей тугой пизде, а потом трахнул тебя в задницу?

Его грязные разговоры сами по себе подводят меня к краю, не говоря уже о его члене глубоко внутри меня.

— Арчер, — произношу его имя.

— Это “да”?

Я стону.

— Просто трахни меня.

Он хихикает.

— Грязная девчонка.

Я цепляюсь ногтями за коня, когда он начинает трахать меня медленными, дразнящими движениями. Медлительность мучительна, потому что все, чего я хочу, — это чтобы он трахнул меня грубо и жестко, но я ничего не могу контролировать, особенно в такой позе.

— Ты такая чертовски мокрая, детка, — рычит он, трахая меня сильнее с каждым толчком. — Мне никогда не надоест трахать тебя.

Он с силой опускает ладонь на мою задницу, и я подаюсь вперед, издавая стон, когда конь вызывает трение на клиторе.

— О, черт! — кричу, понимая, что сдержать свой оргазм будет невероятным испытанием.

— Ты уже на грани освобождения? Я знал, что это будет легко. — Он прекращает трахать меня и нежно проводит губами по моему позвоночнику. — Я не позволю тебе кончить, пока ты не попросишь.

Я тру клитор о гимнастический снаряд под собой, пытаясь самостоятельно довести себя до оргазма.

Арчер замечает это и использует свой вес, чтобы прижать меня к нему, лишая возможности двигаться.

— Непослушная девочка, это жульничество.

Я стону, когда он хватает меня сзади за шею и снова начинает трахать медленными и осмысленными толчками. Они не утоляют жажду, и каждый раз, когда мне кажется, что я уже близко, он останавливается.

Внезапно он вынимает из меня свой член, и я хнычу от пустоты, которую он оставляет.

— Если ты не хочешь умолять меня с членом в своей киске, тогда, думаю, мне лучше попробовать твою попку.

Я напрягаюсь, так как, хотя в прошлый раз мне было чертовски приятно, нельзя отрицать, что это было больно, особенно в начале.

Он дразнит головкой мой вход, а затем толкается вперед, размыкая тугое кольцо мышц.

Я кричу в холодный дермантин под собой, пытаясь заглушить звук, ведь я даже не закрыла дверь в спортзал.

Арчер не дает мне шанса приспособиться, он просто толкается дальше, пока каждый дюйм не оказывается в попке, а его яйца не упираются в мой клитор.

— О, черт, это ощущается…

Я замолкаю, не в силах выразить чувство словами. Это ощущается лучше, чем в первый раз, все еще больно, но уже не так сильно, а он еще даже не начал трахать меня.

— Думаю, ты жаждала быть трахнутой в попку, учитывая, как сильно сейчас капает из твоей киски. — Он играет с моим клитором. — Такая грязная девчонка.

Боль — ничто по сравнению с эйфорическим удовольствием.

— Трахни меня, — выдавливаю я, поскольку он не двигается.

— Что это было? — спрашивает Арчер, звуча самодовольно.

— Я сказала, трахни меня.

— Ты умоляешь меня, детка?

Я машу головой.

— Нет, просто говорю тебе трахнуть меня.

Он смеется.

— Звучит как мольба, если я слышал в жизни хоть одну, но какое волшебное слово?

Этот мужчина так же бесит, как и возбуждает.

— Трахни меня, пожалуйста, — хриплю я.

— Так лучше, — бормочет он, после чего почти полностью выходит из моей задницы, только для того, чтобы с силой вогнать себя обратно.

Крик, рвущийся из моего горла, невозможно заглушить. К счастью, большинство студентов и работников академии уже должны были уйти.

Арчер рычит и хватает меня за волосы, дергая вверх под неестественным углом, который погружает его член еще глубже, чем я считала возможным. Он вбивается в меня так сильно, что кажется, будто он пытается разбить меня на кусочки. Больше никаких поддразниваний, поскольку он так же потерян в удовольствии, как и я. Он не контролирует себя, вместо этого забывается и трахает меня, как животное.

Много усилий не требуется, чтобы я оказалась на грани.

— О, черт, я