— Ты явно сейчас очень напряженно думаешь, и это здорово. Однако для тех из нас, кто находится в классе, было бы гораздо полезнее знать, пытаешься ли ты решить, как спастись. Также нормально, если ты просто пытаешься и терпишь неудачу в попытке превзойти меня и сделать свое признание в любви еще более драматичным.

Я сглотнула.

— Ты сказал, что то, как девушка обращается с твоим бананом, говорит тебе все, что тебе нужно знать, верно?

Майлз выглядел немного встревоженным, но кивнул.

— Возможно, я сказал что-то в этом роде.

Я схватила глиняные шарики, которые он сформовал, и разровняла их, пока они не стали плоскими. С помощью инструмента, похожего на крючок, я вырезала форму сердечка и отделила его от приплюснутого комочка глины. Я положила его на стол, затем положила сверху банан и выжидающе посмотрела на Майлза

— Давай-ка посмотрим, смогу ли я это истолковать. Ты… любишь бананы?

Мне следовало бы догадаться, что он не поймет меня, пока я на самом деле этого не скажу. Я закрыла глаза, пытаясь набраться смелости сказать то, что, как я знала, чувствовала.

Я ведь знала это, не так ли?

Когда я заглядывала внутрь, я чувствовала этот маслянистый, золотистый свет каждый раз, когда думала о Майлзе. Вот кем он был, как бы банально это ни звучало. Мне казалось, что мое сердце было в тени до того, как я встретила его. Когда он был рядом, от него исходило тепло. Как счастье.

Если это была не любовь, то что же тогда?

— Я тоже тебя люблю.

Голова Майлза откинулась назад.

— Ух ты. Это было гораздо более твердо, чем то, что я сказал. — Он встал, делая вид, что ему неловко. — Я не знаю, Рей. Думаю, ты действуешь немного быстро для меня. Все, что я сказал, это то, что я «думаю», что влюбляюсь в тебя. Это совершенно другое.

Я яростно на него посмотрела.

— Ты права. Ты права. Сейчас не время для шуток.

Майлз обошел стол и заставил меня встать, чтобы он смог поцеловать меня.

— И я сказал это таким образом только потому, что не хотел тебя пугать. Я люблю тебя. Падение уже произошло. «Думаю» и «может быть» испарились в тот момент, когда ты решила, что должна совершить грандиозный тур с извинениями только за ту маленькую ложь, которую ты мне рассказала.

— Кстати, о… Тур еще не совсем закончен. Предстоит еще одна остановка, прежде чем я наконец смогу отдохнуть.

— Это кровать? Потому что, если это кровать, ты можешь считать себя полностью прощенной.

— Это сюрприз.

Это была настоящая кровать.

Эпилог

Майлз

Два месяца спустя

Девиз Майлза № 100: дайте мужчине рогалик со сливочным сыром без ножа, и вы его разочаруете. Научите его быть мужественным и пользоваться своим пальцем, и вы перестанете расстраивать этого человека.

Я задумчиво смотрел в окно, пока ковырял пальцем в контейнере со сливочным сыром и намазывал немного на свой рогалик. Мы были на «девичнике Грэмми», и я слышал гул разговоров объединенной мощи клана Чемберсонов, собравшегося в ее гостиной. Паркер и Кингстон тоже пришли.

Рей наблюдала за мной с легким отвращением.

— В самом деле? Ты не мог просто поискать на кухне нож?

— Трудности делают нас сильнее.

Она закатила глаза.

— Разве необходимость вставать большая трудность, чем лениться и пользоваться своим пальцем?

— Некоторые из нас уже настолько сильны, насколько нам нужно быть.

— Если упрямство — это сила, то да. Ты настолько силен, насколько это вообще возможно.

Мы с Рей были на кухне Грэмми, которая была украшена так, словно ее разукрасил карнавал семидесятых. Я открыл духовку и проверил, как там еда.

Рей взяла рогалик у меня из рук и откусила от него.

— У Грэмми довольно уникальный стиль, да?

— Как будто она переживает постжизненный кризис, когда жалеешь, что не стал порно-звездой? Да.

— Кризис после окончания жизни? Это ужасно, Майлз.

— Тогда почему ты так стараешься не улыбаться?

— Смех над шуткой не оправдывает саму шутку.

— Соглашайся не соглашаться. Если шутка заставляет тебя смеяться, значит, она сделала свое дело. Тебя бы волновало, как был построен твой дом, если бы он выглядел великолепно и выполнял свою работу? Нет, ты просто была бы счастлива, что у тебя есть дом.

— Если бы стены были полны убитых детей, меня бы это немного волновало.

Харпер вошла на кухню с несколько растерянным выражением на лице. Она была немного моложе меня… лет двадцати пяти или около того, но я не мог точно вспомнить. Она носила короткие волосы в таком стиле, что они завивались у основания подбородка. Она также была высокой. Рост Чемберсонов зависел от генов, по крайней мере, по мужской линии. И Харпер получила их изрядную долю.

Она посмотрела на меня, затем сосредоточилась на моем пальце, который все еще был покрыт сливочным сыром.

— Ты знаешь, как делается сливочный сыр? — спросила она.

Я ждал, что она мне скажет.

— Тебе лучше не знать, иначе ты бы это не ел.

Я дочиста облизал палец, затем пошевелил бровями.

— Люди ведут себя так, как будто невежество — это плохая вещь. Я думаю, что невежество — один из лучших подарков, который вы можете кому-то преподнести.

Рей фыркнула.

— Ты правда так думаешь, не так ли?

Харпер смотрела на мой блестящий палец с нескрываемым отвращением.

— Пожалуйста, помой его.

Я ткнул им в ее сторону и начал продвигаться вперед.

— Зачем? Боишься, что мои слюни попадут на тебя?

Она попятилась, широко раскрыв глаза.

— Прекрати.

— Я не могу. Я должен… прикоснуться…

Она развернулась и попыталась выбежать из кухни, но неправильно рассчитала, где находится дверь. Она врезалась лицом в стену и плюхнулась на задницу.

Рей втянула в себя воздух и бросилась на колени рядом с ней.

— Ты можешь принести мне полотенце? У нее идет кровь из носа.

Я бросил в их сторону кухонное полотенце.

— Я приму на себя по крайней мере половину вины за это. Прости, Харпсистер.

— Ты возьмешь всю вину на себя, — хрипло произнесла Харпер, как будто за последние несколько секунд у нее заложило самый большой в мире нос.

Дверь открылась, ударив Харпер по ноге.

Она отползла назад, схватившись за колено и поморщившись.

Кингстон взглянул на царивший хаос и опустился на колени.

— Черт. Подожди, почему у нее идет кровь из носа? — Он устремил на меня ледяной взгляд.

Я поднял руки вверх, олицетворяя собой невинность. Кингстон всегда был немного чересчур напыщенным. Кроме того, он до смешного защищал свою сестру, и если бы он узнал,