– Это ничего не значит, –  возразила Мисук.

– Тебе выписку из семейного реестра показать?

– О! –  Мисук захлопала ресницами. –  А можно? Словам Минсока я не особо верю, а ты у нас мастер переворачивать факты в свою пользу, так что твоё выступление на воскресном вечере я тоже всерьёз не собираюсь принимать. Покажи документы.

Дживон смерил её сердитым взглядом. Почему он должен иметь дело со всеми членами семьи Ким сразу? Почему они свалились ему на голову сейчас, у них нет других забот, кроме как доставать его?

– Будут ждать тебя в электронном ящике завтра же, –  процедил он сквозь стиснутые зубы. Мисук снова фыркнула.

– Ты меня знаешь, Дживон-а, –  она понизила голос и наклонилась к нему ближе, –  мне плевать на то, с кем ты там заключил брак, раз эта девушка не мечта всей твоей жизни. Раз она там, –  Мисук кивнула в сторону офиса Соён, –  составляет брачный контракт, то в тебе тоже не заинтересована. А посему… ты мог бы спокойно рассмотреть меня в качестве своей жены.

В этот момент, как назло, в кабинет Дживона без стука вошла Соён с двумя чашками кофе в руках. И замерла, стискивая фарфор в бледных руках.

Дживон мысленно выругался. В сторону Соён он даже не взглянул, занятый в этот момент тем, что посылал Мисук в самое пекло вместе с приставучим братом и отцом.

– Ваш… кофе, –  медленно сказала Соён и поставила перед ним и Мисук чашки с дымящимся напитком. Она всё слышала.

Она. Всё. Слышала.

– Чан Соён, –  позвал Дживон, так и не повернув головы. Голос сломался на её имени, пальцы сомкнулись на подлокотниках кресла.

– Да, господин Хван?

– Убедись, что меня не будут беспокоить ближайшие полчаса, –  попросил, нет, повелел он. Соён кивнула и вышла, прикрывая за собой дверь, и Дживон поднялся и прошёл к стеклянной стене, разделяющей их кабинеты, чтобы опустить жалюзи.

Соён стояла перед своим столом с абсолютно прямой спиной, и Дживон не видел её лица и не мог сказать, как она отнеслась к заявлению Мисук. Он понадеялся, что эту женщину Соён всерьёз не приняла, как и Минсока.

– Давай будем откровенны, Дживон, –  подала голос Мисук. –  Тебе не кажется, что твоя женитьба на секретаре –  чистое ребячество?

Дживон повернулся к ней с каменным лицом, пожевал щёку, борясь с желанием попросту прогнать Мисук из своего кабинета, из здания «ЭйчКей» и не подпускать её сюда на ружейный выстрел. Отец в детстве учил Дживона стрелять на заднем дворе их дома по тарелкам, надо думать, навыки у него остались. По крайней мере, из Мисук цель выходила крупнее, чем из маленьких белых тарелочек, летящих по воздуху из специальной пушки со скоростью семьдесят футов в секунду.

– Тебе не кажется, что ты позволяешь себе лишнего в адрес моей жены? –  Последнее слово Дживон выделил, чтобы Мисук поняла, на какой тонкий лёд ступает. Но та не подала виду, что оценила его немое предупреждение, или решила его игнорировать.

– Так её защищаешь, словно она действительно что-то для тебя значит, –  ответила Мисук. В её голосе сквозила обида, эту эмоцию Дживон научился различать в её словах ещё в детстве. Ким Мисук с таким же упорством требовала достать себе лошадь, очередное красивое платье, двенадцатилетнего Дживона…

– Ты заигралась, –  со вздохом отметил Дживон и вернулся в кресло напротив Мисук. –  Пора оставить детские симпатии и двигаться дальше. Между нами, –  он сделал паузу, оценивая выражение её лица, –  ничего не было и не будет.

Мисук насупилась.

– Между тобой и сотрудником твоей же компании тоже ничего не может быть, –  возразила она. –  Учитывая тот факт, что никаких публичных заявлений вы не делали, никаких статей о тебе в жёлтой прессе я не читала, можно сделать вывод, что ты свой договорный брак охраняешь. А Минсоку и моему отцу признался во всеуслышание, лишь бы они от тебя отстали.

Она взяла в руки чашку со столика, поднесла к губам и задержала там, вдыхая аромат кофе. Поморщилась, отставила её на подлокотник кожаного дивана, так и не сделав ни глотка.

– Значит, ты не очень хочешь подставлять её и брак у вас в самом деле «бумажный». Так, фикция для отвода глаз.

– Это не…

– Конечно, –  Мисук не дала ему возмутиться, так что слова застряли в горле Дживона, –  какой бы девушке понравилось, чтобы её имя перемывали в «ЭйчКей» её же коллеги, верно? Вряд ли госпожа Соён будет в восторге, если все будут считать, что своё место рядом с боссом она заработала через постель.

Если бы Дживон держал в руках чашку с кофе, та бы разбилась, обливая его дорогой костюм.

– На что ты намекаешь? –  прошипел он, не сводя с Мисук разгневанного потемневшего взгляда. Мисук хмыкнула.

– Ты понял, не строй из себя дурачка. Знаешь же, что могут сделать с такой невинной девушкой социальные сети? Стоит только обронить случайное «о боже, она же замужем за исполнительным директором «ЭйчКей», как же так вышло?», и Чан Соён станет лицом номер один во всех рабочих и личных чатиках, а оттуда сплетни выльются в интернет и жёлтые газетёнки. Твоей жене, –  она тоже выделила последнюю фразу на манер Дживона, –  придётся несладко. Такой мезальянс, кто бы мог подумать.

Дживон дышал глубоко и медленно, пока в груди закипала ледяная ярость. «Ким Мисук, ты…»

– Как. Ты. Смеешь? –  Выплюнул Дживон, желваки на его скулах напряглись, язык упёрся в ряд зубов во рту.

Мисук осталась равнодушной к его эмоциям. Смахнула за спину прямые тёмные волосы, блестящие в свете весеннего яркого солнца, бьющего в широкие окна офиса.

– Послушай, Хван Дживон, –  выдохнула она, словно говорила с ребёнком, мало что понимающим в отношениях взрослых людей. –  Мы оба знаем, что она тебе не пара. О каком союзе может идти речь, если она твоя подчинённая? Ваш брак, даже если ты заключил его официально, общество не примет. Её засмеют. Тебе предъявят обвинения в харассменте, как минимум твоя репутация среди бизнес-партнёров будет… подорвана.

Когда Чан Соён просила его хранить брак в секрете, Дживон считал это упрямством, капризом взбалмошного секретаря, к которым он давно привык. Когда об этом же открыто заявляла Мисук, приводя аргументы в подтверждение, это звучало… опасным предупреждением. Угрозой. Тем, что действительно может навредить.

Дживон натянул уголок губ языком, резко выдохнул. Чёрт возьми.

Осознание того, в какую передрягу он мог затянуть Соён, накрыло его сильнее, чем он рассчитывал. Ей не нужны проблемы со стороны своего официального