— А в чем дело? — спросила я, на всякий случай отрывая от рулона пакет для мусора.

Выяснилось, что Геночка прямо с работы побежал в ментовку и накатал заявление о нападении и избиении. Его отправили в травму снимать побои, но там годных следов не нашли. Камеры в холле ничего не показали. Тогда этот хрен заявил, что есть свидетель — некто Юлия Викторовна Шубина, которая при зверском избиении присутствовала.

Блин, он правда думал, что я стану это подтверждать? Да нет, вряд ли. Просто решил нервы потрепать, раз не прокатило.

Я, разумеется, заявила, что все это клевета. Что Чебыш меня всячески оскорблял, потому что я ему э-э-э… отказала в интимной близости. А Липнин сказал, что тот… неправ. Но даже пальцем до него не дотронулся.

— Девушка, у вас такой вид, как будто вы врете, — заявил опер.

— У девушки такой вид, как будто ее сейчас вырвет, — поправила я и тут же проделала это в пакет.

Парень оказался на удивление стойким. Дождался, пока я вернусь из туалета, и подсунул на подпись записанные показания. Добавив на прощание, что это была неофициальная беседа, а если дело все же заведут, тогда меня вызовут повесткой.

В возбуждении дела отказали. Макс рассказывал, что Юра задумался было о подаче иска за клевету, но забил.

— Наверно, не захотел кое-кого впутывать, — добавил он куда-то в мировое пространство.

Кое-кто благоразумно промолчал и с отвращением погрузился в заполнение форм самозаписи к врачам, что по исторически сложившейся дурости входило в обязанности пиар-менеджера. Когда-то этим для всей сети занималась администратор одной из поликлиник, а потом перешла в офис на должность пиарщика и по инерции продолжила. Так и осталось. Каждый день нам присылали файлы с номерками, которые надо было загрузить в тупой и глючный функционал, что отнимало порядка часа рабочего времени. Генка ушел, и эта пакость досталась мне.

— Макс, а может, ты все-таки поищешь кого-нибудь? — вызверилась Кристина, которой пришлось заниматься обратной связью на сайте. — У нас что, своей работы нет?

— Поищу, только отстаньте! — скривился Макс.

С тех пор прошел месяц, а мы так и вкалывали за себя и — бесплатно! — за того парня.

— Юль, ты как хочешь, а меня уже достало, — пробурчала Кристина. — Я думала, что Макар за Чебыша Юрку загнобит, но тот Сафонова любимчик. Так теперь этот козел на нас отрывается. Макар, в смысле. Типа мы выжили пиарщика, нам за него и впахивать. Когда мы до тебя вдвоем с Фокиным были, нам хотя бы доплачивали.

— И что ты предлагаешь? — поморщилась я: к тошноте в последние дни добавилась еще и изжога.

— Я в июле в отпуск иду. Если вернусь и ничего не изменится, просто не буду этой фигней заниматься. Пусть Макс сам все делает, раз не может никого найти.

Я подумала, что эйчар тоже мог бы поучаствовать в поисках, но благоразумно промолчала. Когда Кристина была в таком настроении, стоило отсидеться в окопчике.

Легок на помине, появился Макс. Сегодня он задержался после суток и выглядел совсем замордованным.

— Прикиньте, девки, — налив себе внеочередной большой двойной, Макс плюхнулся на диван. — Помните, зимой меня коза на джипе подбила? Так я ее вчера оперировал после аварии. Перелом руки. Не она, правда, за рулем была, но все равно. Награда нашла героя. Мы как раз по скорой дежурили, и…

— Это все, конечно, очень интересно, Максим Иваныч, — перебила я, не отрываясь от монитора, — но мы тут как раз говорили о том, что задрало бесплатно работать за пиарщика.

— Юля, да помню я, — огрызнулся он. — Ну где я вам его возьму? Рожу?

— Макс, если не можешь найти, значит, роди, — вместо меня ответила Кристина. — Или выбей нам доплату. Или работай сам. Крайний срок — начало августа.

— Бабы, вы мне ставите ультиматум? — допив кофе, устало поинтересовался Макс.

— Да, — ответили мы хором, и Кристина добавила:

— Обратный отсчет пошел.

Глава 28

Июль — август 2017 года

Юра

— Нахера я вообще это сделал?

Макс задумчиво тер щетину на подбородке, глядя куда-то в альтернативную реальность.

— Фокин, ты сам с собой разговариваешь? — уточнил я.

Мы пересеклись на Невском и присели на веранде бельгийского пивнаря. Макс только что вернулся из отпуска, а я вечером улетал в Португалию. Выглядел он совсем не так, как человек после отпуска. И даже не как человек, которому после отпуска нужен еще один отпуск, чтобы отдохнуть от отпуска. Скорее, как чел, не ходивший в отпуск лет пять. Загорел, да, но будто на каторге. И в целом был слегка в неадеквате. А фраза эта прозвучала так, словно по пьяни трахнул какую-то поблядушку и страдает от своего морального падения.

— Помнишь, я оперировал девушку, которая зимой мне машину зацепила?

Хм… до этого он называл ее совсем по-другому: девка, телка и коза. А теперь вдруг стала девушкой. Интрига, однако.

— Ну?

— Я в пятницу дежурил и просматривал свои операционные карты, чтобы в архив сдать. И увидел, что ей не выдали справку для экспертизы. По ДТП. Сделал, позвонил ей. Утром встретились, отдал.

— А-а-а… зачем? — не понял я. — Если бы ей было нужно, сама бы приехала и попросила.

— Вот и я спрашиваю: нахера?

— Встретились — и что?

— Да ничего, — Макс отпил одним хлебком полбокала. — Она замужем, я…

— А ты нет. Только не говори, что втюрился. А то я припомню, как ты надо мной стебался.

— Нет, — слишком быстро ответил он.

— Ну и успокойся тогда. Вы больше не встретитесь. Если ты, конечно, не будешь ей снова звонить и всякие справки ненужные впаривать. Смотри, Заечка узнает, глаза выцарапает. Или муж этой самой… девушки.

— Ладно, — поморщился Макс. — Лучше расскажи, какие у нас новости.

— Да особо никаких. Все по отпускам, тихо.

— Nо news is gооd news.

Вот с этим я был стопроцентно согласен. Последними громкими новостями стали Юлькина беременность и наша с Чебышем разборка. У меня на тот момент соображалка конкретно ушла в отрыв, и о возможных последствиях я не думал. Все обошлось, но Сафонов вставил мне так, что стены тряслись.

— Ты дебил, Юра? — орал он, нисколько не заботясь, что это слышит если не весь офис, то третий этаж точно. — У тебя мозг в трусы вытек? Я понимаю, что мужик говно и давно просил звезды, но зачем это было делать на работе? Да твое счастье, что следов не осталось и на камеры не попало. И что девчонка тебе жопу прикрыла. И не говори, будто он тебя, бедненького, оклеветал, не поверю.

Ну так я и не пытался. Все проглотил и ушел работать. И ни капли не жалел, что навешал этому козлу. А вот что Юля ментам меня не сдала… нет, не удивило ни разу, но было приятно. Утешительный приз. Как ромашки на могилку.

О нас с ней потрындели и выдохлись, не видя развития ситуации. Ничего и правда не происходило. Мы все так же здоровались, если виделись, не более того. Выглядела она, конечно, ужасно: бледная, похудела, глаза ввалились, щек не осталось. В кафе я ее больше ни разу не видел — вообще есть перестала, что ли?

Когда обида и разочарование схлынули, осталась лишь жалость — да, мне было ее жаль, — и… пожалуй, сожаление, что так вышло. Так глупо. Что могло быть по-другому, но уже не будет.

Чувства? Может быть, я принял за любовь очень сильное желание и симпатию. Если бы любил по-настоящему, разве беременность как-то повлияла бы? Откуда мне знать, я никого еще не любил, даже не влюблялся толком. Детские болезни в зрелом возрасте протекают гораздо тяжелее.

Странно, я ведь с самого первого дня знал, что Юля не одна. И в тот же день увидел ее чертова Влада. Но сначала ревности не было. Наверно, больше ревновал к тем, кто пялился на нее у меня на глазах. Когда же это появилось? Я уже не мог вспомнить точно. Наверно, с того дня, когда она плакала в годовщину смерти матери, а я утешал ее. Но и тогда это не мешало. Наоборот, где-то даже подстегивало. А вот ребенок… Я мог отпихнуть в сторону мысли о том, что она спит с другим, но ребенок — это было слишком материально. От этого не спрячешься.