* * *

В городе я пригласила к нам с Ярославом подружек.

– Так вот ты какой, Ярослав Огарёв! Нехороший ты человек! – вынесла вердикт Феня.

– Я очень хороший. Я за мир во всём мире, честное слово! – Яр ласково улыбался моей подруге.

– Да? – Феня шутливо упёрла руки в боки. – А кто нас собутыльницы лишил? С кем мы теперь пиво пить будем?

– Девчонки! Дорогие мои! – расплылся в чеширской улыбке Огарёв. И руки раскинул, словно хотел обнять сразу двоих. – Девчули! Сознаю свою вину. Меру, степень, глубину. И готов пить с вами пиво вместо Тони. Хоть каждый день.

Феня оторопела от такого напора. Это я-то привычная к шуткам Огарёва. Ганя что-то зашептала Фене на ухо.

– Какой алик? – у Яра слух что надо. – Зачем нам алиэкспресс? У нас всё есть.

– Алик – это жених мой, – задрала нос Ганя.

– Следак он у нее, капитан, – добавила Феня. – И пить пиво с посторонними мужиками он ей не рекомендует.

– И правильно делает! – с воодушевлением согласился Ярослав. – Пусть с нами пиво пьёт. Свои люди из следственных органов всегда пригодятся.

– Мой меня тоже не отпустит, – не растерялась Феня.

– А он у тебя кто? – поинтересовался Яр.

– В магазине запчастей работает, на закупках.

– О! – обрадовался Огарёв. – Мне как раз бензонасос менять надо. Звони! Пусть с нами собирается.

– С бензонасосом?

– Пока можно без него. Хотя… Бензонасос нам ведь не помешает?

Я видела, что Ярослав девчонкам понравился, и очень радовалась этому.

* * *

В больничной палате я передала сына Ярославу.

– Ну и кто она после этого… – Яр неловко держал на руках маленький голубой свёрток и растерянно смотрел в голубые глазки. – Я ее полгода Ленкой называл, а она… Тоня, ты что родила мне?

– Что, сын тебе не нужен? – Я пока не чувствовала в себе силы, чтобы отвечать на уровне.

Руки Ярослава дрогнули, и он прижал к себе сына покрепче.

– Как это не нужен? Нужен. Только… – Он наклонился, вглядываясь в крошечное личико. А потом коснулся сморщенного лобика губами. – Только Ленкой тебя звать, сынок, как-то неудобно.

Я всё же рассмеялась.

– Ну пусть будет Лёнька вместо Ленки.

– Леонид Огарёв… – задумчиво произнёс Яр, словно пробуя имя на вкус. – А что, нормально. – Он переложил сына на другую руку и погладил меня, лежащую на кровати, по голове. – Спасибо, Серенькая.

Я только фыркнула тихо, наслаждаясь покоем и прикосновением родных рук после нескольких часов ора и трудов праведных. Собственные волосы стали для меня неожиданно самой большой проблемой беременности. Красить я боялась. И корни отрастали, придавая моей голове крайне неаккуратный, на мой взгляд, вид. Как это меня расстраивало – словами не передать. Муж мой на это отреагировал в своей неповторимой манере.

– Так это что, не твой настоящий цвет?! – ахнул как-то он на мое нытье. – А я-то надеялся, что дочка твой малиновый цвет волос унаследует.

– Главное, чтобы она твои мозги не унаследовала! – не осталась в долгу я.

Вместо дочки у нас родился сын. А муж меня теперь называл Серенькая. Потому что мой натуральный цвет – пепельно-русый. Яр говорит, что ему нравится, и он ждёт не дождётся, когда все мои волосы станут такого цвета. «И будет у меня новая жена», – добавляет при этом он.

Я улыбнулась и посмотрела на своих мальчиков. А Ярослав разговаривал с сыном:

– Ну ты это… давай, Лёнька, расти, кушай хорошо и всё такое. Вырастешь – будешь красивый, как мама, и умный, как бабушка Наташа. Характер у тебя будет боевой, как у бабушки Тони, а трудолюбие – как у дедушки Миши. А от меня что? А я тебе, сынок, когда ты вырастешь, расскажу, как правильно жену выбирать. Главное – вовремя сбежать с неправильной свадьбы.