Мы стоим перед почерневшим от копоти ведром, и я чувствую, как от злости у меня начинает дергаться глаз. Запах горелого воска все еще витает в воздухе, смешиваясь с ароматом подгоревшего лавандового масла, которое я так тщательно подбирала для вечеринки.

– Вы что, решили топить воск прямо на плитке? – голос у меня дрожит от возмущения. Я показываю на электроплитку, где до сих пор видны следы пригоревшего воска. – Его топят на водяной бане! Это же основы, Макс!

Макс переминается с ноги на ногу, избегая моего взгляда. Его обычно безупречно уложенные волосы растрепаны, а на модной рубашке – жирное пятно от воска.

– Да откуда я знал… – бормочет он, разглядывая свои ладони.

– В интернете бы посмотрел! – не унимаюсь я, чувствуя, как жар поднимается к щекам. – Или у меня спросил! Или у Игоря! Или у любого нормального человека, который хоть раз в жизни видел свечу!

Макс вдруг оживляется:

– Алена сказала, что умеет варить свечи, – он бросает взгляд в сторону удаляющейся Снежной королевы. – И делает это намного лучше тебя.

Тут даже Игорь, обычно сохраняющий олимпийское спокойствие, не может сдержать возмущенный вздох. Мы с ним синхронно поворачиваем головы в сторону Алены, которая замерла в пяти шагах от нас, заслышав свое имя. Под нашими многозначительными взглядами даже Снежная королева не выдерживает – ее гордый профиль слегка подрагивает, а ледяное выражение лица дает трещину.

– Я просто… мне нужно… – бормочет она, поправляя серебристую накидку, – проверить, как там гости.

И с горделивой осанкой, достойной лучших театральных подмостков, удаляется. Наверняка сейчас пойдет рассказывать своим подданным истории о страшных опасностях, появляющихся на ее царственном пути.

От меня не укрывается, каким взглядом ее провожает Макс. В его обычно насмешливых глазах – неподдельное восхищение. Я чувствую, как по спине пробегают мурашки. Клянусь, если они начнут встречаться, я перееду на Камчатку! Или в Антарктиду! Или на Марс, если к тому времени организуют туры!

Тут мое внимание привлекает появившаяся в дверях фигура Ирины Львовны. Я мгновенно напрягаюсь. Формально сегодня еще мой рабочий день, и сейчас мне точно влетит за то, что оставила двух идиотов наедине с плиткой и воском. Я уже мысленно составляю список аргументов в свою защиту, когда замечаю: хозяйка магазина выглядит странно оживленной.

Она стремительно приближается к нашей разношерстной компании, и я вижу, как ее глаза блестят – то ли от возбуждения, то ли от скрытого веселья.

– Ты! – Она резко тычет пальцем в Игоря, который инстинктивно отшатывается. – С этого дня администратор. Полная ставка, график гибкий, но ответственность полная.

Игорь открывает рот, чтобы что-то сказать, но Ирина Львовна уже поворачивается ко мне:

– А ты… – она прищуривается, изучая мое лицо, – его помощница на полставки. С родителями договорюсь. Идет?

У меня перехватывает дыхание. Внутри все ликует – я готова визжать, прыгать и обнимать всех присутствующих, включая даже Алену. Но внешне я сохраняю подобие спокойствия, лишь слегка прикусываю губу, чтобы не выдать своей радости.

– Идет, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал от восторга, и степенно пожимаю руку Ирине Львовне.

Игорь наблюдает за моими попытками сохранить невозмутимость, и я вижу, как уголки его губ предательски подергиваются. Потом он не выдерживает и смеется – громко, искренне, от души. И почти добродушно хлопает Макса по спине, отчего тот крякает и чуть не роняет телефон.

– Пора писать историю про пожарных, да, Мася?

– Пожарные заняты, – бурчит тот.

– Тогда напишешь историю, в которой два влюбленных идиота чуть не расстались, потому что думали, что чувства не взаимны?

– Не уверен, что такую историю можно продать.

– А вдруг? – хмыкаю я. – Назовешь «Принц из книжного». Все будут читать и не догадываться, что когда-то эта история и правда случилась.

Эпилог

Л юди ненавидят осень по разным причинам. Я наблюдаю, как за окном нашего магазина кружит золотая листва, подхваченная резким октябрьским ветром. Каждый прохожий кутается в куртку по-своему: кто-то прячет нос в шарф, кто-то сутулится, стараясь стать меньше перед лицом непогоды, а кто-то бодро шагает, будто бросая вызов природе.

Кто-то тоскует по ушедшему лету – по запаху моря на коже, по ночам у костра, по случайным знакомствам, которые кажутся такими важными под июльским солнцем. Кто-то скучает по теплу, которое проникало в самые потаенные уголки души, по свободе, когда можно было гулять до рассвета, не думая о завтрашних делах.

Кто-то ненавидит промозглый холод, пробирающий до костей, и ветер, который вырывает зонты из рук и запутывает волосы в невозможные узлы. Кто-то впадает в тоску от мысли, что снова начинается эта бесконечная учеба – ранние подъемы в темноте, тяжелый рюкзак с учебниками, бессонные ночи перед контрольными и этот вечный страх не успеть, не понять, не сдать.

А я… Я осень люблю.

Она прохладная, эта осень, часто дождливая, но именно поэтому мы так ценим уют – тепло чашки в руках, мягкий свет настольной лампы, близость того, кто согреет, когда за окном бушует непогода.

Осенью я стала управляющей нашим ламповым книжным магазинчиком, который теперь знают по всей стране и даже немного за рубежом. Помню, как Ирина Львовна, передавая мне ключи, сказала: «Ты справишься, девочка. Главное – не забывай, какие книги любишь сама». И я не забыла.

Осенью я наконец разобралась в том, чего желаю и к чему стремлюсь. Перестала метаться между «надо» и «хочу», поняла, что мое место – здесь, среди этих пахнущих типографской краской страниц, среди людей, которые так же, как я, верят в магию слов. И поступила на редактора.

Хочу читать книги, продавать книги, продвигать книги и издавать.

Осенью я обрела любовь.

И наконец, осенью я начинаю новый жизненный этап.

– Что сказала тетя Маша, когда узнала, что тебя отчислили? – спрашиваю я, когда мы идем по парку, утопая в хрустящем ковре из листьев.

До занятий почти час, и мы используем это время, чтобы побыть вдвоем. Воздух пахнет влажной землей и последними осенними цветами. Где-то вдалеке слышен смех детей, играющих в листьях.

– «Клюшка есть – ума не надо», – цитирует Игорь маму, подбрасывая ногой особенно красивый кленовый лист. – Думаю, она смирилась. Хотя папа до сих пор иногда вздыхает и говорит: «Ну хоть бы до