— Все не так просто, как на словах, Алиса, — хмыкает он. — Не хочу вдаваться в подробности, но мне нужно представить миру жену, которая не будет выглядеть так, словно я встретил ее в клубе и импульсивно женился, чтобы выглядеть примерным семьянином. У нас с тобой уже есть история. Ты дружишь с моей сестрой, ты ответственная женщина, делающая карьеру врача, а не кривляющаяся на камеру. Идеальная жена для любого мужчины.

— То есть, полная противоположность твоей бывшей жене, — едва не морщусь от его описания, чувствуя себя оскорбленной от такого сравнения, хотя, по сути, он ничего плохого не сказал. — Боже, Булат, только не говори мне, что это как-то связано с опекой над вашей дочерью! Я ни за что не буду участвовать в этом! Кем надо быть, чтобы отнять ребенка у матери? Не думала, что ты можешь еще больше упасть в моих глазах, но какой же ты подлец!

— Не спеши с выводами и придержи оскорбления до того момента, когда наденешь на палец мое кольцо, Алиса. Я не пытаюсь отнять ребенка у матери, как ты выразилась. Моя дочь и так находится под моей опекой, Насте она не нужна. Если в какой-то момент Эля захочет общаться с матерью, я не буду запрещать им видеться, но пока Настя слишком занята своей насыщенной жизнью, чтобы воспитывать дочь.

— Тогда зачем тебе идеальная жена? — не даю себе времени поразмышлять над тем, как можно отказаться от своего ребенка и что за человек эта Настя. Не хватало только начать жалеть его только потому, что он отец-одиночка. Сам виноват!

— Я не хочу разглашать эту информацию. Какая тебе разница? Я же не спрашиваю, почему твой брат пошел против закона и куда дел деньги, которые отмывал. Это сделка, Алиса. Услуга за услугу. Ты нужна мне на год. Брак будет заключен официально, ты будешь жить вместе со мной и Элей. Ни один человек не должен знать, что все это фальшь. Ни твоя мама, ни подруга, ни маникюрша, никто! Для наших семей все будет по-настоящему.

— Моя семья никогда не поверит, что я тебя простила! А если даже поверят, папа ни за что не позволит мне выйти за тебя замуж. Они тебя все ненавидят.

— Тебе двадцать шесть, Лисенок. Достаточно взрослая, чтобы выйти замуж без согласия папы и мамы. В конце концов они смирятся.

— А до этого мне придется выдержать атаку со всех сторон, уговоры, угрозы, ссоры. Ты хоть представляешь как для меня сложно расстраивать свою семью?

— А видеть брата за решеткой не сложно? — давит Булат на больное.

Черт бы его побрал!

— Ладно, — признаю поражение. — Мне надо подумать, это слишком сложное решение.

— Мне нужен ответ завтра, Алиса, — давит он. — У твоего брата не так много времени, как и у меня.

— Не дави на меня, — огрызаюсь зло, чувствуя себя загнанной в угол. — Давай осмотрим твою дочь. Положи ее на стол и раздень.

— Я не умею, — хмурится он. — Этим занимается няня. Я могу только покормить и подержать на руках.

— Господи! — чуть не закатываю глаза. — И почему я не удивлена? Ты явно из тех мужчин, которые в жизни не поменяют подгузник ребенку.

— Не думай, что знаешь меня, чтобы выносить такие суждения, Алиса. Я не брезгую своей дочерью, просто она такая маленькая, что я боюсь ей навредить. Нет ничего, чего я не сделал бы для Эли. Она не кукла, которую я достаю, чтобы пообниматься и потом сплавить няне.

Он так искренне возмущен, что я чуть не улыбаюсь. Как я посмела задеть эго самого Булата Исаева? Ай-яй-яй!

Когда он осторожно кладет дочку на смотровой стол, я подхожу и начинаю методично ее раздевать. Я действую аккуратно и нежно, но стараюсь лишний раз не смотреть этому ребенку в лицо, потому что как только я вижу ее большие серые глаза, унаследованные от папы, что-то в моей груди сжимается от боли. Тем не менее, я тщательно осматриваю девочку и отмечаю, что у нее все отлично. Тонуса мышц нет, реакции в норме.

Закончив, я одеваю ее в сброшенное ранее очаровательное хлопковое платье и носочки, оставив лежать на столе, чтобы не передавать отцу из рук в руки. Боюсь, такой близости к Булату, даже мимолетной, я не выдержу.

— У нее все хорошо, — говорю я ему, возвращаясь за свой стол. — Судя по карте, все прививки сделаны вовремя, УЗИ тоже. Здоровая девочка.

— Отлично, — говорит Булат, прижимая дочь к себе. — Тогда мы пойдем. У меня встреча. Увидимся завтра, Лисенок.

— Алиса , — говорю с нажимом. — И нам необязательно видеться. Я позвоню и сообщу о своем решении.

— У тебя остался мой номер? — самодовольно улыбается этот нахал.

— Точно! — бью себя по лбу. — Мне же нужен номер. Вот тебе моя визитка, скинь какой-нибудь стикер и я позвоню, когда приму решение, — протягиваю ему свою визитку со стола.

Он берет ее уже не с таким самодовольным лицом и уходит, а я откидываюсь на спинку кресла и делаю глубокий вдох, переходящий в отчаянный всхлип.

Боже, как же больно!

Почему все еще болит? Почему я не могу просто забыть и отпустить? И как мне жить рядом с ним, видеть его каждый день, притворяться любящей женой, когда каждый взгляд на него превращается в острый укол прямо в мое сердце.

* * *

Вечером я звоню отцу, надеясь, что мне не придется соглашаться на план Булата.

— Привет, пап.

— Доча, — слышу улыбку в его голосе. — Как у тебя дела?

— Как всегда. А ты как? Мама говорит, у тебя снова давление скачет.

— Это из-за твоего брата, — вздыхает он. — Он заслужил то, что с ним происходит, но все равно жалко его, дурака. Не знаю, где я ошибся, что он вырос таким меркантильным идиотом.

— Пап, — подступаю осторожно. — А может, есть способ ему помочь? Ну, знаешь, попросить знакомых, выйти на нужных людей…

— Нет! — сразу же затыкает меня отец непререкаемым тоном. — Никаких обходных путей, Алиса. Как тебе даже в голову такое пришло? Все будет по