— Тетя, которую ты будешь любить, а она тебя ругать по мелочам.

— Чтобы жизнь малиной не казалась. Понял, — мужчина с сарказмом приглушил смешок в своем немаленьком кулаке.

Глава 4

Глава 4

Богдан посадил сына в свое кресло, но так, чтобы он был на виду у него. Лишний раз не отворачивался, чтобы малец не вылетел из кабинета, как комар через форточку только в обратном направлении.

— Мих, раскодируй мне моего ребенка, — прорычал он в динамик телефона, не сводя глаз с Семёна.

Потапов был несколько удивлен звонку своего, если не лучшего друга, но очень хорошего человека, с которым приятно провести время не только на детских утренниках их непосед.

— Грека, ты о чем? — спросил он, не понимая сути его проблемы.

— Ты учил его премудростям “Великого Подкаблучника” в семье, где правят женщины? Он мне такое выдал!.. А сделал!..

Богдан схватился за голову, потому что моральные силы его уже покинули, а на часах была всего лишь половина второго дня.

— Что же сделал этот прелестный мальчик с ангельским характером?..

— Предложил незнакомке стать его мамой.

Семён дождался до момента, когда его отец повернется к нему спиной. Взял первый попавшийся лист бумаги на столе и красный маркер. Он решил написать письмо Дедушке Морозу. А вдруг?.. И у него будет мама на Восьмое марта, а в доме горячие пирожки, как в гостях у дяди Миши и тети Серафимы. Любава и Забава – те еще капризульки, поэтому он хочет братьев, чтобы играть с ними в одни игрушки. Он даже обещал отдать свои любимые насовсем, лишь бы они у него были.

— А она?

— Обвинила меня, что я плохо забочусь о Семёне.

Богдан понимал, что Потапов над ним издевается, но все равно ведется на провокацию.

— Неужели, согласилась?

Мужчина уже потерял суть разговора, потому что в кабинете стояла тишина. Она сигнализирует о том, что происходит катастрофа за спиной.

— Ты вообще всю суть темы пропустил, Мих?

— Кризис у Сёмки, — после небольшой паузы добавил Потапов.

— Что делать?

— Женись, раз уже приглянулась ему будущая “Грекова”, — раскатистый смех по ту сторону, уже изрядно прошелся по натянутым нервам Богдана.

— Я не хочу… — мужчина оглянулся через плечо. — Мих, перезвоню! Или ты уже мне!..

— Хорошо. Сёмке привет от нас передай.

— Завтра его к вам заброшу. Лады?

— Лады.

Потапов понял в чем дело, поэтому не обиделся на скорое завершение разговора, из-за которого вышел на террасу, чтобы перевести дух. Его девочки – кобры, а мама… Нет, лучшей жизни он для себя не желал. Он и так был в раю, где он единственный мужчина в семье. С этой “несправедливой мыслью” Михаил решительно направился к Серафиме, своей любимой и обожаемой, чтобы мягко подтолкнуть ее не только к кровати, но и к самой мысли стать многодетными родителями.

Тем временем в кабинете Грекова Богдана Даниловича случился инцидент.

Договоры, подписанные делегацией из Китая – утратили свою юридическую силу. Их самолет через четыре часа из Домодедово.

Кричать на ребенка бесполезно. Сам дурак, что посадил на свой “трон” и позволил с него же руководить без должного внимания со своей стороны.

“Та девица права. Плохой из него отец. Кто же виноват, что его постоянная няня решила уволиться из-за своих семейных проблем?” — так мысленно сокрушался Греков в перерывах между распоряжениями добраться до китайцев в аэропорту.

— Сём, мне тяжело, — Богдан присел на край стола, когда мальчик рисовал на тех бумагах, которые мужчина пометил зеленой галочкой.

— Я тебе надоел?

— Люблю тебя больше всего на свете, — мужчина приподнял уголки губ вверх, — запомни раз и навсегда.

— Тоже… — дорисовывает огромную голову к длинному туловищу гуманоида, — тебя… — закусив нижнюю пухлую губешку, прорисовывает миндалевидные глаза, — люблю тебя, папочка.

Сердце Богдана как шарик раздулось в своих размерах и лопнуло, затопив грудную клетку искристым теплом. Любовь ребенка бесценна и не стоит того, чтобы искать ему наказание. Сам же виноват… Сам.

— Вместо пиццы давай прогуляемся в парке? — предложил он мальчику.

— А уточек покормим?

— Уточек? — переспросил Богдан.

— Хлебушка надо купить, — для наглядности берет новый лист и желтый карандаш, чтобы нарисовать буханку белого хлеба.

— Раз надо…

Греков забыл про собеседование, на котором должен был отобрать новую няню. Он был занят все теми же китайцами, чтобы изловить их на переподписание договора по телефону. Все сложилось не в лучшую пользу, но только не для Семёна.

Лида просидела полтора часа, но так и не получила должного ответа, где же некий Богдан Данилович.

“Занят”, — слышала она раз за разом от девушки, что на нее не поднимала даже своих очаровательных кукольных глаз.

— Прогуляюсь, — бросила Лида, когда выходила из небольшого кабинета или приемной, она так и не поняла.

Девушка видела неподалеку от здания зеленый островок. Ей жизненно необходимо было сделать вдох вне стен этого помещения, а не продолжать задыхаться в облаке приторных духов, от которых у нее до сих пор слезились глаза.

Помощница Грекова посмотрела вслед Рублёвой. Выдавила из себя надменную ухмылочку и продолжила дальше рассказывать своим подружкам в мессенджере, что вчера нежилась в объятиях своего босса. Это было неправдой, но ей так хотелось в это верить, что он все-таки обратит на нее внимание.

Лида зашла в магазин за маковой булочкой и бутылкой кефира. Перебежала на мигающий зеленый дорогу и свернула в парковую зону.

Она думала о своей жизни. О том, как она часто очаровывалась людьми, которые ее в итоге предавали. Мысли были тяжелые и угрюмые, но сквозь них все-таки пробился мужской вопль: “СЕМЁН, Я ТЕБЯ!..”

— И снова здравствуйте, — Лида не смогла сдержать ироничного смешка. — Что в этот раз?..

— Я ребенка потерял! Отвлекся на телефон… А он… Я его в угол поставлю!

— Для начала его надо найти, — остаток булочки и кефира Лида бережно убрала в сумку. — Компас есть?

— Если