Глава 30

Снежана

Охранник спохватывается первым и вызывает скорую. Орущую мамашу оттаскивает с тротуара, подкладывает под нее пиджак.

Полина кряхтит, что ребенок больно толкнулся и теперь затих.

Я не мать, мне сложно судить. Но кажется в ее положении, на таком сроке малыш еще не толкается.

- Откуда тебе знать, убийца? Ты-то сама была беременной? Или рожала, может быть? Убийца! Я знаю, что ты это нарочно! – звериным взглядом бороздит мое лицо.

А я все теряюсь в догадках: симулирует или я ее… правда… Я не хотела, ничего такого не сказала и не сделала. Но Полина продолжает лить грязь, бессознательно мотая головой. Она сидит на заднице под воротами, испачкав о грязный снег свою дорогущую и длинную шубу.

- Я это так не оставлю! Я знаю, что муж выставил тебя, а ты, воровка, украла его клиентскую базу и бегаешь в цирковом костюме по домам! Аферистка! Мошенница!

Это слово звучит слишком часто и бесит.

Если кого и обставили – то меня.

- Поаккуратнее с обвинениями! – шиплю ей.

Карета скорой помощи не торопится.

- Андрею звони! Звони, тварь!

- Знаешь, пошла ты! Сама звони! Орать – силы есть, значит, не так уж тебе и плохо! – фыркаю.

Охранник даже чересчур исполнителен. Он мычит, что уже уведомил хозяина дома о происшествии. Я поеживаюсь. Наверное, сейчас он приедет…

Во время всеобщего переполоха по улице тихо катится какой-то темный автомобиль. Но это не Ребров. Водителя издалека не видно, но то, что он едет к нашему дому – очевидно.

Автомобиль тормозит, с водительского места к нам срывается Глеб Ребров, брат моего хозяина.

- Надо же, он-то здесь откуда? – спрашиваю риторически сама у себя.

- Глеб! Глеб! – блеет, как козочка, Полина. – Глеб! Она меня довела! Я не знаю, что с ребенком!

Ребров стреляет в меня тяжелым, буравящим взглядом.

- Что ты делаешь в доме моего брата? Андрей в офисе, как я понимаю?

- Я няня девочек. Ваш брат меня нанял. Извините, но ваша семейная драма отвлекает меня от моих воспитанниц!

Девочки в доме, скорее всего, уже проснулись и начнут волноваться, что меня нет. А если уж Ксюша и Лера доберутся до кухни, то… мы получим двойное вторжение в холодильник, переворот в шкафчике с конфетами и еще много чего.

- Мои девочки там, с ней! Глеб, она убийца! Ей нельзя доверять детей! – стонет мать, которая отказалась от малышек.

Я зверею. Глаза наливаются кровью. Я бы также защищала собственных детей.

- Ты их выродками назвала! – кричу, глядя ей в глаза.

- Что? Я? Нет! Они от суррогатной матери! Но я люблю малышек!

- Что? От сурмамы? – тут настает мой черед удивляться.

В голове все смешалось. Наши ночи с Ребровым, удар от мужа под дых, который я стойко вынесла и не сломалась.

Но я не помню, черт возьми, чтобы Ребров говорил о донорском материнстве!

Было ЭКО, Полина тяжело перенесла кесарево, а потом бросила солнышек и уехала куда-то на Бали или на Шри-Ланку. Андрей забирал детей из роддома один. Это ужасно и подло, чтобы ни было причиной ее поступка...

- То есть, ты не их мать? – мой вопрос многое расставил бы на места.

Но ответ я не получила.

- А ты что-то об этом знаешь? Сама что ли была доноршей? – набрасывается на меня Глеб.

- Нет, н-нет, - отвечаю.

Никогда и не думала о таком способе зачатия. На ЭКО Архип был не согласен.

У нас было много ссор и споров из-за моей бездетности.

Муж считал, что дело во мне, а потом вдруг замолчал.

Тема повисла в воздухе.

Я хотела, чтобы мы с Архипом стали родителями, но слишком увлеклась работой и фирмой.

А он обрюхатил мою сестру, наплевав на меня.

- Вот и заткнись, раз ничего не смыслишь в этом процессе! Молодая слишком, до хрена разбираешься! Полина – мать девочек! Она их родила, Ксюша и Лера – ее дочки. И я сделаю все, чтобы малышек забрали у тебя и моего брата. Вы вообще помните о детях, или только сношаетесь, как кролики?

Краска заливает мое лицо.

Не от стыда. Мне не стыдно за нашу ночь.

От гнева я сжимаю кулаки. Только бы не наброситься на него! Только бы сдержаться и не отвесить заслуженную пощечину напыщенному мудаку!

- Сношаетесь как кролики вы с Полиной Кирилловной! Я буду свидетельствовать в суде обо всем, что вы делали в спальне в день рождения двойняшек! – с рыком говорю.

Холодный воздух сушит горло. Хочется сглотнуть, но вязкая слюна застывает на морозе. Я выбежала практически в чем стояла… Меня колотит от озноба и от негодования.

- Что ты там видела?! Не смогла сохранить свою семью, так в чужую полезла? – бьет в самый болезненный центр отточенным ударом Глеб.

Резко оборачиваюсь и вижу, как две заспанные крошки с растрепанными волосами смотрят на меня из окна.

- Девочки! – с тротуара тянет к ним руки Полина.

Фу. Какая наигранная реакция на детей, какая мерзкая картина…

Я разворачиваюсь, обхватив себя руками.

В груди саднит так, будто Глеб засунул свои грязные руки в мою душу и изрядно поковырялся там, разворошив все.

Я любила мужа. Любила сестру. Предательство и интриги за спиной стали для меня шоком, хотя я стараюсь этого не показывать, но до сих пор больно.

- Куда! Стой, Снежана! Мы не договорили!

Вытянув руку с оттопыренным средним пальцем вверх, я ухожу, не удостоив Глеба больше ни единого слова или взгляда.

- Отлично! Прекрасная няня! – гаркает мне в спину Глеб.

Дальше его слова заглушает звук сирена скорой помощи, которая влетает в улицу. С Полиной охранник Реброва, Глеб и бригада медиков. Мое присутствие там излишне.

Я забегаю в дом и спешу в детскую, но малышки уже крадутся по лестнице.

- Снезынка, сто там происходит? – округлив и без того огромные глаза, говорит мне Ксюша.

- Там наса мама? – спрашивает следом за сестрой Лера.

- Да, девочки. А… Вы давно проснулись?

Получается, что Полина – не мама двойняшек.

И чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется, чтобы девочки остались с папой.

- Так сто там случилось? – выгнув, как Ребров, одну бровь спрашивает следователь Ксюша.

- Ничего.