Когда татуировка закончена, мы попрощались с мастером и снова вышли на тротуар.

— Я подумала, что мы увидим больше звезд, — говорю я, когда мы прогуливаемся по улице.

— Город слишком яркий. Не похоже на Красные скалы.

— Нет. Но все равно прекрасен.

Пришло сообщение от Мари, в котором она надеется, что мне понравится мое мини-путешествие, и фотография ее и Харлана.

Они выглядят влюбленными, и мое сердце сжимается. У них есть все.

Разве это так безумно — хотеть того же? Не идеальную работу, не мужчину в костюме, не кольцо, а счастье.

Я наклоняю лицо вверх, чтобы посмотреть на небо.

Он переплетает свои пальцы с моими.

— Я должен тебе кое-что сказать.

Мое сердце учащенно бьется.

— Хорошо.

— Я работаю над переводом в Лос-Анджелес.

Я замираю и смотрю на него.

Чувство вины омрачает выражение его лица, пока я пытаюсь осознать, что означают эти слова.

Самое очевидное — он не останется в Денвере. Он переходит на другую сторону, присоединяется к тем людям, которые были его противниками сегодня вечером. Переезжает в это место блеска и пальм.

Это сильно бьет меня в грудь, хотя я не могу точно сказать почему. Не я его теряю, но это похоже на предательство.

— А Харлан знает?

— Нет. И ты не можешь ему рассказать, — твердо говорит Клэй.

— Потому что у тебя с ним проблемы.

Его губы кривятся.

— Единственная проблема, которая у меня есть, это та, которую он создал.

— Что именно?

Он проводит рукой по волосам, но не отвечает.

У меня голова все еще кружится от всего этого, пока я шагаю по тротуару.

— Я думала, что Харлан должен подписывать такие документы.

— Но ему не нужно знать, что я работаю над этим, пока он не получит предложение, от которого не сможет отказаться. Слухи в раздевалке губят команду быстрее, чем что-либо другое, и я не хочу так поступать с ребятами.

Я понимаю его доводы, но прятаться не очень приятно.

— Я не хочу снова врать сестре.

— А разве ты уже не делаешь этого, тайком встречаясь со мной? — Клэй хватает меня за руки и поворачивает лицом к себе.

Я хмурюсь.

— Зачем ты вообще сказал, если собирался поставить меня в такое положение?

Он гладит меня по щеке большим пальцем.

— Наверное, потому что я привык держать все в себе, и мне приятно кому-то рассказать. К тому же, мне не нравится скрывать это от тебя.

Его слова, или уязвимость в них, заставляют мое разочарование испариться. То, что должно было стать трудным решением, вдруг стало очевидным.

— Тогда я ничего не скажу, — шепчу я.

Клэй замирает, его глаза расширяются от облегчения.

— Ты серьезно?

— Да, — мои губы изгибаются.

Он оглядывается через плечо.

— Пойдем в мой номер.

В его голосе слышится настойчивость.

— Это не противоречит правилам?

Он притягивает мой рот к своему, целуя меня, пока у меня не перехватывает дыхание.

— Мне похуй.

24

КЛЭЙ

— Все чисто? — шепчет Нова.

Я смотрю в обе стороны.

— Пока да.

Мы пробираемся по коридору к моему номеру. Я вожусь с карточкой, пока свет не загорается, и мы забегаем внутрь.

— Вау. Вот что значит жить светской жизнью.

Я не могу удержаться от улыбки. Некоторые девушки заботились бы об удобствах, захотели бы переспать со мной в дороге в пятизвездочном отеле. Она здесь не для этого.

Нова совершает экскурсию, осматривая каждый дюйм моего дома на одну ночь, в то время как я наблюдаю за ней.

Она такая красивая. Дело не только в ее розовых волосах, ярких глазах и полных губах. Даже не в ее груди, которая кажется маленькой и идеальной в моих руках, и не в вызывающем привыкание аромате ее кожи.

Дело в ее открытости и принятии. Как она готова на все и находит солнечный свет в самый мрачный день.

Нова открывает мой холодильник, ее глаза расширяются.

— Боже. Ты мог бы открыть бар.

Она берет одну бутылку за другой и расставляет их.

— Я никогда даже не слышала об этом, — говорит она, изучая этикетку.

— Ты хочешь это? — спрашиваю я.

Она вертит ее в руках.

— Я выпила достаточно вина за ужином, но бутылка красивая.

— Тогда бери, если ты считаешь ее красивой.

Нова улыбается и ставит бутылку на место. Затем она поднимает крышку стоящего рядом серебряного ведерка.

— Хм, в ведре даже есть лед.

Я пожимаю плечами.

— Сервис.

Она качает головой, как будто это самая нелепая вещь, о которой она когда-либо слышала.

— Значит, ты не можешь застелить или расстелить свою постель без посторонней помощи? Тебе явно переплачивают.

Черт, эта девушка просто дикая. Я цепляюсь за каждое ее слово.

То, как она рассыпалась под моими руками в лимузине, это одно. У меня был соблазн держать машину в круге всю ночь, чтобы прижать ее к сиденью и заставить потерять рассудок, пока единственным словом, которое она знала, было мое имя.

Но то, что она пообещала хранить мой секрет, значит гораздо больше.

Люди улыбаются мне в лицо целыми днями, но тех, кто искренне поддерживает меня, очень мало.

— Твой балкон соединен с остальными? — Нова открывает шторы и выглядывает наружу, не обращая внимания на то, что творится у меня в голове.

— Да.

Я подхожу к ней сзади, и ее тело согревает меня.

— Но здесь, — я кладу руки по обе стороны от нее, прижимаясь пахом к ее спине, — стекло кажется достаточно толстым, чтобы приглушить звуки.

Она поворачивает голову, ее профиль — сплошное искушение.

— Что это за звуки? Как ты смеешься над моими шутками?

— Больше нравится, когда ты стонешь мое имя, пока я трахаю тебя. Быстро в первый раз, медленно во второй. В третий я позволю тебе выбрать, — бормочу я, завладевая ее губами.

— Твое колено, — говорит она, когда я вздрагиваю, опускаю шторы на место и отстраняюсь.

— Все в порядке.

— Разве ты обычно не принимаешь ледяную ванну? — Нова пытается выскользнуть из-под меня.

Ее радостное возбуждение исчезло. Я хочу его вернуть.

Я хватаю ее за запястье.

— После.

— Клэй.

— Нова. Мне. Нужна. Ты, — тихо говорю я между поцелуями. Прижимаю ее спиной к окну, пока она снова не тает.

Сегодняшний вечер был хорош. Я не помню, чтобы время, проведенное с кем-то, было таким насыщенным. Мне нравилось, что я мог дать ей все, что она хотела. Но я также знал, что ей все это безразлично.

Нова вписалась сюда. Она бы вписалась куда угодно.

От этой мысли у меня заколотилось сердце. Я всегда