Она перекладывает блинчик на тарелку и с помощью ножа для пиццы разрезает его на треугольники.

— Трудно представить, что ты владелец La Torrisi и безжалостный босс мафии. — Она протягивает мне поднос и говорит: — Я взяла на себя смелость накрыть один из столов.

Скайлер берет другой поднос с рисом и скумбрией, и я следую за ней к столу.

Когда мы занимаем свои места, я замечаю, что она положила на стол палочки для еды. Она берет свою пару и, словно пользовалась ими миллион раз, кладет на мою тарелку кусочек блинчика и немного мяса из скумбрии.

У каждого из нас есть своя миска риса с жареными яйцами, и она улыбается, говоря: — Надеюсь, вам понравится еда, мистер Торризи.

Это почти похоже на интервью.

— Почему тебе трудно смириться с тем, что я владею этим рестораном и при этом являюсь частью Коза Носты? — спрашиваю я, чтобы вернуть нас к нашему предыдущему разговору.

Она поднимает стакан с водой и делает глоток, прежде чем ответить: — Этот ресторан - место, где создаются шедевры.

— И? — Я откусываю от блинчика, наслаждаясь его текстурой и вкусом.

Ее глаза встречаются с моими. — На прошлой неделе я видела тело мужчины, которого ты расчленил голыми руками.

Я смотрю на нее, глубоко вдыхая воздух.

В мои планы не входило, чтобы она видела Кастелланоса.

— Как ты преодолеваешь границы между светом и тьмой? Как ты можешь создать такое место, — она обводит рукой столы, — и в то же время убивать, не моргнув глазом?

— Легко, — пробормотал я. — То, что я без колебаний убиваю любого, кто мне перечит, не означает, что я не могу наслаждаться прекрасными вещами в жизни. — Я держу ее взгляд в плену, продолжая: — Ты видела самое худшее во мне. Я потерял брата, человека, которого любил больше всего на свете. Ты видишь боль, ярость, чертову неутолимую жажду мести.

Воздух вибрирует от моей печали, и я делаю пару вдохов, пытаясь успокоиться, прежде чем сказать: — Джулио был полон жизни. У него всегда была заразительная улыбка на лице. Все его любили.

Я закрываю глаза, когда волна боли захлестывает меня. Она уже не такая сильная, но все еще не утихает.

Господи. Я скучаю по нему.

Когда я снова открываю глаза, то вижу, что подбородок Скайлер дрожит.

Мой голос хриплый, когда я говорю: — Я любила его так чертовски сильно, и каждый день без него - это ад.

По ее щеке скатывается слеза, и, вытирая ее, она шепчет: — Мне очень жаль, что его убили.

Потянувшись за стаканом воды, я делаю несколько глотков, собираясь с мыслями.

— Вообще-то я спокойный и веселый среди своих друзей. — Мои глаза встречаются с ее глазами. — Вот почему я был так близок с Джулио. — Я смотрю на пустые столы, на еду, забытую между нами. — За неделю до убийства Джулио я сказал ему, что собираюсь обучить его, чтобы он занял мое место, когда я уйду на пенсию. Я никогда не видел, чтобы он так усердно работал. До этого момента он мне все изгадил, потому что хотел стать одним из моих охранников, а я ему не позволил.

Говорить о нем оказалось не так сложно, как я думал.

Мой взгляд возвращается к Скайлер, когда она вытирает очередную слезу со щеки.

— Почему ты плачешь? — спрашиваю я без всякой грубости в своем тоне.

Она делает дрожащий вдох, прежде чем ответить: — Потому что мне чертовски плохо от того, что его убили из-за меня.

— Джулио, — пробормотал я. — Ты никогда не называла его имени.

Она поднимает подбородок и, глядя мне прямо в глаза, говорит: — Я чувствую себя ужасно из-за того, что Джулио мертв. Если бы я могла, я бы поменялась с ним местами в одно мгновение.

Я невесело усмехаюсь. — Самое поганое, что он бы этого не хотел. У него было мягкое сердце, и он, возможно, пожертвовал бы свою почку, если бы знал, что сможет помочь.

Скайлер закрывает лицо руками, и из нее вырываются рыдания.

Выплеснув всю боль на стол между нами, я смотрю на нее, пока она плачет о моем брате.

Джулио полюбил бы ее.

Он бы утешил ее и сказал что-нибудь смешное, чтобы она рассмеялась.

Поднявшись на ноги, я обхожу стол. Я беру Скайлер за руку и, подтянув ее к себе, крепко обнимаю, прижимая к своей груди.

— Мне так жаль, Ренцо, — плачет она.

Да, мне тоже, моя маленькая мышка.

Мне тоже.

Глава 29

Скайлер

Ренцо не должен меня успокаивать. Все должно быть наоборот.

Я крепко обхватываю его за талию, желая унять его боль.

Его горе - это то, о чем я никогда не задумывалась, но после того, как я увидела, как сильно его ранила потеря Джулио, я не могу игнорировать это.

В конце концов, Ренцо - человек. Он способен любить кого-то так сильно, что потеря превращает его в монстра.

Впервые с тех пор, как он меня похитил, я поставила себя на его место. Если бы кто-то убил маму или папу, чтобы украсть одну из их почек, чтобы незнакомец мог жить, я бы разозлилась.

Я была бы безутешна.

Отведя руки назад, я поднимаю их вверх и, обхватив шею Ренцо, прижимаю его к себе, признаваясь: — Я бы хотела избавить тебя от боли.

Когда он поворачивает голову и его губы касаются моей челюсти, я не отстраняюсь. Не потому, что играю в какую-то игру, а потому, что действительно хочу утешить его.

Сейчас он не мой похититель, а я не его пленница.

Он слегка отстраняется, и его глаза встречаются с моими. В них нет ни жестокости, ни злости. Все, что я вижу, - это человек, испытывающий неописуемую боль.

Взявшись руками за его челюсть, я приподнимаюсь на носочки и прижимаюсь к его рту. Мои губы ощущают вкус его губ, и когда мой язык проводит по его нижней губе, его руки сжимаются вокруг меня, и он овладевает мной.

Как и вчера, поцелуй быстро становится горячим, и Ренцо поглощает меня.

Его поцелуй силен и ненасытен, его губы и зубы клеймят мои.

Когда из меня вырывается стон, Ренцо внезапно разрывает поцелуй. Меня поднимают на ноги и усаживают на ближайший пустой стол. Он раздвигает мои ноги и, двигаясь между ними, обхватывает ладонями мое лицо, прежде чем его рот снова приникает к моему.

Мужчина целует меня, словно дьявол, пытающийся завладеть моей душой. Я не могу сдержаться или остановить себя, чтобы не быть поглощенной им.

Его руки движутся вниз по моему телу, и я теряю его рот, когда он отрывается от меня, чтобы осыпать поцелуями мою шею.

Черт, как же