Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 47
его мама ушла от нас недавно… А то бы опять мне истерику закатила – почему это мой сынок напился? Как ты ему позволяешь, мол? У хорошей жены муж никогда не пьет! Не объяснишь же ей ничего, правда? Все равно не услышит… Достала уже… Каждый день сюда приходит, всю душу из меня вытянула…– Да, не повезло тебе со свекровью, – посочувствовал Артем, ведя Дениса в прихожую. – Такая рьяная опомнившаяся мать хуже врага, получается…
– Ладно, переживем как-нибудь. Не гнать же ее, правда? Спасибо тебе, Артем…
– Да не за что. И тебе спасибо, Леночка.
– А мне-то за что?
– За то, что ты такая хорошая Денису жена, что любишь его и понимаешь.
– Да ну… – махнула рукой Лена и тут же переспросила, быстро глянув на Наташу:
– Ты нас не познакомил, Артем?
– А, да… Это Наташа. А это Лена. Познакомьтесь.
– Я рада, Наташа… – улыбнулась ей Лена. – Приходите к нам с Артемом, посидим… Я пирог испеку. У меня рыбный пирог такой вкусный получается – просто пальчики оближешь!
– Спасибо, мы обязательно придем! – проговорил Артем, вышагивая за дверь и увлекая за собой Наташу. – Пока, Леночка! Спасибо!
Когда сели в машину, Наташа проговорила тихо:
– Какие хорошие у тебя друзья… Даже завидно. А как ты думаешь, Денис простит мать или нет?
– Не знаю. Скорее всего, нет.
– Но почему? Она же раскаялась как бы… Может, со временем…
– Не в этом дело, Наташ. Раскаяние раскаянию рознь. Денис прав – она раскаянием решает свои же проблемы. Чувство вины – это ж такая штука коварная… То нет его вовсе, а то – как накроет, и тогда мало не покажется! И вместе с ним приходит еще одна страшная вещь. Одержимость называется. Когда любым способом хочется избавиться от чувства вины, и неважно, что при этом другой человек чувствует… Неважно, что он еще больше страдает.
– А как тогда ей быть? Если все же накрыло?
– Да просто научиться любить издали… Просто любить, и все. Не лезть к человеку с доказательствами раскаяния. Он сам это почувствует, что его любят. Просто любят. Поверит. И тогда простит.
– Так ей надо просто объяснить это… И все…
– Нет. Она не услышит. Ей в одержимости легче. Из нее бывает очень трудно выбраться. Умение услышать самого себя – редкий дар.
– Жалко Дениса…
– Конечно, жалко. Но у него хорошая семья, понимающая жена, опять же друзья есть…
– Повезло. А у меня нет друзей. Никого нет, кроме Катьки.
– Почему?
– Ну ты ведь уже спрашивал… Потому что я ни с кем не дружу, вот почему. Как-то без дружбы обходилась. На Ляльке слишком сосредоточилась. Думала, что это хорошо, это правильно… Даже героиней себя чувствовала. Мол, мне не до развлечений и трепотни с подругами. А оказалось, все не так… И теперь с этим жить как-то надо. А я не умею, не могу по-другому…
– Да отчего же? Можешь, конечно.
– Нет, нет…
– А ты попробуй. Начни ходить в гости, к себе кого-нибудь зови. Для начала меня к себе в гости пригласи, например.
– Как это? На воскресный обед, что ли?
– Ну, зачем же ждать воскресенья… Прямо сейчас возьми да пригласи.
– Так ведь ночь на дворе…
– И что?
Артем хмыкнул как-то непонятно – то ли смешно ему над ней было, то ли грустно. И молчал всю оставшуюся дорогу до ее дома. А она сидела ни жива ни мертва. Боялась. Боялась, что он снова скажет – пригласи… И что ему надо ответить? Мол, это слишком пошло, вроде пресловутой чашечки кофе, на которую приглашают проводившего даму мужчину? И в книжках то же самое пишут про эту чашечку кофе… Как быть-то, боже ты мой? И вроде он уже напросился, и отказать неудобно… Вон, как он ей помогает, как возится с ней! Ведь его задача была – Ляльку найти, и все! А он…
Так и не решила, что делать. Впрочем, Артем больше и не спрашивал. Подъехали к ее дому, молча вышел из машины, помог ей выбраться и проговорил ворчливо:
– Ну чего ты застыла? Идем… Сама же в гости пригласила и застыла…
И она пошла как неприкаянная. Хотя очень хотелось спросить – когда это я тебя пригласила, ты же сам напросился! Сам!
Внутри все тряслось, пока искала в кармане ключи от квартиры, пока открывала замок. Первой вошла в темную прихожую, включила свет. И обернулась на него испуганно – дальше-то что?
Наверное, он видел ее испуг. Все видел, все замечал. Протянул руки, помог ей снять куртку. А потом обнял вдруг очень крепко, прижал к себе, огладил рукой по затылку, как ребенка, проговорил в ухо ласковым шепотом:
– Тихо, Наташ, тихо… Перестань дрожать, все хорошо… Ну что ты как маленькая… Все хорошо, не бойся…
Она и в самом деле будто успокоилась, и приняла его руки, и ответила на поцелуй, как умела. То есть ничего такого совсем не умела… Но поняла вдруг – да, да, ей все это надо сейчас! Необходимо просто! Будто взорвалось что-то внутри и требовало своего, страстно и непреклонно требовало! Так, что даже задохнулась немного… И проговорила осевшим хриплым голосом:
– Пойдем… Что мы тут, в коридоре…
Она не помнила в точности, как все это было. То ли она пыталась стянуть с него рубашку, то ли он выдергивал ее из свитера. То ли на его джинсах заело молнию, то ли на ее… Да неважно, в общем. Неважно, неважно… Главное, наконец добраться друг до друга, утолить то, что взывало изнутри и требовало, и рычало, как зверь. Господи, да неужели это в ней такой зверь живет, а она и не знала? И всегда только смеялась, когда Катька удивлялась ее схимническому воздержанию, и говорила бездумно – я ж не ты, Кать… Мне этого и не надо… Было у меня все это когда-то, да только обида одна от всего осталась, ничего больше. Нет, ничего мне больше не надо. Никогда…
Вот тебе и «никогда», стало быть! Не зря ведь говорят – никогда не говори «никогда». Потому что с природой шутки плохи, она отрицания не признает. Такого в тебе зверя разбудит в одночасье, что мало не покажется. Господи, что же о ней Артем подумает, что? Наверное, лучше его об этом и не спрашивать… Вообще ничего не говорить лучше…
Говорить и не пришлось – они оба уснули, утомленные бурным сексом. Поздним утром она проснулась первой и долго не могла понять, что же такое произошло. Как она так… Ведь если здраво на ситуацию посмотреть – да как так можно, господи? У нее дочь из дома ушла, живет неизвестно с кем, а она тут… Она тут себе ночь любви устроила! И ладно бы любви… Ведь понятно, что Артем ее просто пожалел, и все, что было ночью, – тоже что-то вроде сеанса психотерапии. Сейчас проснется и скажет ей что-нибудь этакое – мол, тебе надо было расслабиться обязательно, ты слишком напряжена. Секс – это то, что надо, чтобы снять стресс…
Подняла голову от подушки, глянула него. Спит так хорошо, так крепко… И даже улыбается вроде…
А может, она ему просто понравилась, а? И никакой это не сеанс психотерапии… А что, если сейчас пойдет на кухню и кофе сварит, и ему принесет? Как в кино… Еще можно его рубашку на голое тело напялить. Тоже как в кино. Красиво…
И устыдилась тут же мыслей и снова подумала – нехорошо… Надо о дочери думать, а не о кофе в постель и не о его рубашке. И в самом деле, как же она могла…
С постели она все-таки поднялась, накинула халатик, вышла на цыпочках в туалет. Потом в ванную – умыться и причесаться. Глянула на себя в зеркало – удивилась страшно. Кто это? Это она? Вот эта женщина с розовым ярким румянцем, с блестящими глазами и модной стрижкой – это она? Да ну, не может быть… В такую ведь и впрямь можно влюбиться, чем черт не шутит. Да когда, когда у нее такие глаза были, когда? Разве что в юности… Когда партию Жизели на выпускном танцевала, когда на Игоря завороженно и влюбленно смотрела… Пятнадцать лет назад это было. Очень давно, забыть пора. Ан нет, не забыла, выходит. Живет в ней прежняя Наташа Воронцова, живет! И та самая сексуальность живет, о которой говорила незабвенная Маргарита Павловна! Она свою сексуальность убить пыталась, да не убила,
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 47
