– У вас другая ситуация, – усмехаюсь горько. – Ваша проблема была в чём-то другом. В голове. Мне же врачи дали абсолютно однозначный ответ. Увы, но детство, проведённое на улице, не прошло даром.

– А чувствуешь-то что?

– В смысле?

– Ну, вот когда на Соньку смотришь. Твоя, не твоя?

Мысленно представляю себе её маленькое личико: смешно нахмуренные бровки, розовые губки бантиком и огромные, чистые глаза.

Улыбаюсь.

– Моя.

– Ну и всё тогда. Остальное не важно. Сделай тест и живи себе спокойно дальше.

– Ладно… – Встаю, одёргиваю пальто. – Пойду я, короче.

– Да посиди ты ещё немного. Девчонки скоро вернутся, будем пирог есть.

Сжимаю челюсть.

– Не хочу я пирог. Я семью хочу.

Тамерлан и Макс молчат.

– Бывайте, мужики. А мне нужно ещё пару проблем решить…

Глава 32

Варя.

Захожу в здание офиса, прижимая Соньку к себе. Она уютно пыхтит и гулит, уткнувшись носом в моё плечо.

Охрана на турникетах больше даже не пытается косо на меня смотреть – напротив, они приветливо машут Соньке, как только мы входим в огромные автоматические двери.

Загружаемся в лифт.

Двери начинают закрываться, но чья-то ладонь впихивается между ними и раздвигает створки.

– О, Варвара-краса, длинная коса! – Оскаливается своей фирменной улыбкой Аблонский. – И её милая дочурка!

Он тянет к Соньке руку, но так лишь недовольно фыркает и отворачивается, прижимаясь ко мне ещё крепче.

– Соня не очень любит малознакомых людей, – мягко опускаю его ладонь, которая упрямо пытается коснуться Сониной щёчки.

Костю это не смущает.

– Это ведь можно исправить. Давай сходим куда-нибудь на выходных? Ты, я, Соня. Проведём классный вечер. Поболтаем. Познакомимся поближе.

И вот это его «поближе» крайне меня нервирует.

Скашиваю взгляд на табло лифта. Мы плавно поднимаемся вверх, этаж за этажом.

Господи, как же долго…

– Ну, Варь? Что скажешь?

– Не уверена, что это хорошая идея.

– А я уверен, что хорошая.

Какой прилипчивый.

И я полностью разделяю эмоции Сони по поводу Аблонского.

Не нравится он мне. Есть в нём что-то скользкое и неприятное. Отталкивающее, даже несмотря на то, что Костя конвенционально красив, как мужчина.

Но я чувствую, что на такого человека нельзя положиться.

А вот на Сташевского – можно. В нём, напротив, есть что-то фундаментальное, железобетонное. И если он сказал, значит, так оно и будет.

Да и Сонька к нему сразу потянулась, а она в людях разбирается.

Он станет замечательным папой. И мужем – прекрасным.

Наверное, это очень приятно быть за мужем . Вот за таким, как он, как говорится, как за каменной стеной. Безопасно. Его могучих плеч хватит, чтобы укрыть от любых ветров и меня, и Соньку, и даже Тёму.

Вот это я губу раскатала…

Так, стоп, Варвара. Ты снова не в ту сторону думаешь.

Не к лицу тебе строить иллюзии.

Лифт, качнувшись, останавливается.

Мы выходим.

На этаже суета: сотрудники бегают с папками, планшетами. Обмениваются документацией, громко разговаривают.

– Что происходит?

– Вторник. Японцы, – небрежно бросает Костя, пожимая плечами.

А, точно. Японцы…

– Ладно, Варвара-краса, пойду я проверю свой отдел. Посмотрю, всё ли у нас готово к экскурсии для делегации.

– Хорошо, удачи.

Собираюсь уже развернуться, как Костя неожиданно ловит в воздухе мою ладонь. Прежде чем я успеваю её выдернуть, он склоняется и легко касается костяшек пальцев губами.

– До встречи, Варвара, – мурлычет.

Машинально бросаю взгляд в конец длинного коридора, на кабинет Сташевского.

Естественно, по всем законам вселенной, он стоит там, у приоткрытой двери. И я уверена, что он наблюдал за всей этой сценой.

Р-р-р! Аблонский! Ну вот надо было тебе, а!

Взгляд Сташевского холодный, тяжёлый.

Он медленно качает головой, а потом исчезает за дверью, плотно её закрывая.

Почему-то становится невыносимо стыдно. Так стыдно, что лицо пылает от прилившей крови, а в ушах стучит и звенит от давления.

Но я ведь ему ничего не должна. Он мне никто.

Тогда почему я чувствую себя так, словно изменила ему? Словно я поклялась ему в верности перед святыми, и не сдержала обещания?

Да потому что у меня в голове уже отгремели свадебные колокола…

Идиотка.

Встряхиваю головой, отгоняя мысли.

Тащусь мимо ресепшена. Из-под высокой стойки резко выныривает Настя. Она выглядит сегодня измождённой: лицо землисто-серое, под глазами тёмные круги, губы бледные.

Притормаживаю.

– Насть, у тебя всё хорошо?

– Ой, Варя, не спрашивай, – сипит она и отмахивается. – Хреново выгляжу, да?

– Выглядишь болезненно. Тебе плохо?

Настя тяжело выдыхает. Беспомощно опирается на стойку плечом.

– Да я вот на свою голову на каток в выходные сходила с девчонками. Кажется, подцепила ангину.

Оу…

Тут же поворачиваюсь к ней другим боком, дистанцируя Соню подальше.

– А зачем ты пришла? Лежала бы дома, лечилась, – хмурюсь.

– Ты что! Сегодня же делегация из Японии прилетает, – Настя срывается на хрип, хватается за горло. Морщится от боли. – Я должна их встретить, приветственную речь на японском толкнуть.

Непроизвольно копирую её жест и тоже морщусь.

Должно быть, ей очень больно сейчас разговаривать.

– А как ты собралась эту речь толкать, если вообще разговаривать не можешь?

– А кого это волнует, Варь? – Слабо улыбается Настя.

– Да уж… беда.

Лицо Настя озаряется светом. Её глаза загораются, словно в черепе включилась лампочка. Она почти подпрыгивает на месте.

– Варя! А может, ты?

– Что я?

– Ну… Ты можешь поприветствовать гостей вместо меня?

– Да брось ты, я даже японского не знаю!

– Так я тоже не знаю! Мне вручили заготовленный текст. Он лёгкий, я его быстро выучила. Варь, пожалуйста, выручи меня. Никто больше не сможет! Все заняты, у всех свои дела, а ты вроде как свободна. Ну что тебе стоит? Заодно перед начальством выслужишься. Может, повышение дадут или хотя бы премию. Ну, пожалуйста!

Она смотрит на меня с такой надеждой, будто от меня одной зависит судьба всего человечества.

Да что ж ты будешь делать…

– А что, если я не успею текст запомнить?

– Там всё просто! Есть перевод, чтобы ты понимала интонацию, и транскрипция. Пожалуйста,