Я переворачиваюсь на кровати, полностью готовый видеть сны о том, как я сношу эту стену и закачиваю то, что начал Ник.

Ее голос доносится до меня в последний раз:

— Скоро увидимся.

Я просыпаюсь от яркого света ламп дневного света. В голове туман, вызванный глубоким сном, которого у меня не было с тех пор, как я себя помню, и боль в яйцах, напоминающая мне о путешествии в страну эротических фантазий, в которое я отправился с Эверли прошлой ночью.

Должен сказать, это был последний разговор, который я ожидал вести, находясь в плену у извращенцев с черного рынка, но я не жалуюсь.

Я переворачиваюсь и кладу руку на стену.

— Ты не спишь, Пчелка?

— Уже поздно, — отвечает она. — Завтрак уже прошел, и я была занята несколько часов.

— Занята, да? — Я не могу удержаться от смешка, когда в моей грязной голове мелькают предположения. — Тебе не стоит этого делать. Не тогда, когда за тобой постоянно наблюдают. — Камера в углу нависает как угроза.

— Боже мой, ты серьезно?

— Не знаю, вчера вечером ты выглядела очень взволнованной. Я подумал, что, возможно, ты проснулась и решила выпустить пар.

— Кто в этом виноват? — Сквозь притворное недовольство пробивается едва скрываемый смех. — И, если бы я действительно хотела выпустить пар, как ты говоришь, я бы накинула одеяло, и никто бы не узнал. Не волнуйся, я не устраиваю здесь шоу для вуайеристов.

— Я сейчас завидую твоему одеялу. Здесь чертовски холодно.

— Да, но ты наверняка придумаешь, как убить кого-нибудь с помощью этого одеяла, и они это знают. Я получила свое только после того, как убедила их, что у меня слишком много воли к жизни, чтобы совершить самоубийство.

— Справедливо. Так чем же ты была занята несколько часов?

— Разрабатывала стратегию. Строила планы. Я не такая креативная, как ты, но я стараюсь. Я запомнила код от моей двери, на случай, если он когда-нибудь пригодится.

— Умная девочка. — Я слишком долго обходился без надлежащей стратегии, и настало время проявить изобретательность. — Думаю, самое время провести инвентаризацию всех наших возможностей.

— Я не стану душить Роджера одеялом.

— Нет, у него слишком толстая шея. Если только ты не подставишь ему подножку в надежде, что, падая, он расшибет себе голову, то в списке вариантов нет твоей попытки прикончить людоеда.

Но это не значит, что мы не можем использовать его…

— Сначала мне нужно знать, что мы сможем использовать, а потом мы решим, как.

— Есть заколка. Я подумывала использовать ее в качестве оружия, когда эта ужасная медсестра пришла делать мне укол. Подумала, не ткнуть ли ей в глаз.

— Это мысль. — Образ того, как Эверли выкалывает глаз стервозной медсестре, немного забавляет.

— Я рада, что ты находишь это забавным. Мне неделю снились кошмары, когда я думала об этом. В конце концов, я решила, что скорее всего меня убьют.

Она не ошибается. И хотя я мог бы попытаться использовать что-то подобное, но ожидать, что Эверли превратится в смертоносную убийцу с помощью аксессуаров для волос, наверное, можно только в кино.

— Ладно, продолжим. Что еще? Что-нибудь металлическое? Острые предметы?

— Посмотрим.

Она начинает перебирать свою коллекцию, и мы надолго теряемся, обсуждая ее сокровищницу мертвецов.

Возможно, если нам повезет, кто-нибудь из них сможет нам помочь.

ГЛАВА 15

Держа пистолет наготове, я спускаюсь по лестнице в подвал старого дома, в котором раньше никогда не был. Тени взывают ко мне голосами из прошлого. Люди, которых я потерял, любил… с которыми потерпел неудачу. Лестница бесконечна, и с каждым шагом становится все темнее. И все же я спускаюсь все ниже и ниже к своей гибели.

Между ступенями появляется рука, которая цепляется за мою лодыжку, словно кандалы. Вслед за этим раздается голос из ниоткуда.

— Ты уже забыл обо мне, Таннер?

— Портер? — Моя нога соскальзывает.

Я смотрю вниз, но там никого нет, и конца не видно. Мое зрение сужается, кружится. Я смутно осознаю, что сплю, но не могу открыть глаза. Не могу это остановить. И я просто… продолжаю… соскальзывать…

Тук, тук, тук.

— Таннер.

Я открываю глаза и вижу незаконченный текст, который начал писать, прежде чем задремать. В третий раз.

Черт, надеюсь, я не опоздал.

Один из новых офицеров, Ливингстон, направляется в местную подготовительную школу по наводке администратора. Кто-то услышал, как сын миллиардера, известного своими сомнительными моральными принципами, хвастался, что его отец раздвигает границы охоты на крупную дичь. Затем это стало тревожным. По какой-то причине у свидетелей сложилось впечатление, что предстоящая объектом охоты может быть человек, и они клялись, что когда он говорил о свинье, речь точно шла не о диком кабане.

Многих это сообщение шокировало. Скорее всего, это просто ребенок с богатым воображением, но стоит задать пару вопросов, чтобы понять, стоит ли устраивать настоящий допрос, зная, что за этим последует куча адвокатов.

Возможно, это не связано…

Но если Айзек Портер и научил меня чему-то, так это доверять своей интуиции, и когда я услышал, как пара новичков обсуждала это в комнате отдыха, волосы на моих руках встали дыбом. Это не давало мне покоя все утро. Хотя технически это не мое задание, я испытываю искушение воспользоваться своими полномочиями старшего детектива и поехать с ним. Допросить этого парня лично.

Кто-то прочищает горло, привлекая мое внимание. Внушительная фигура шефа Нельсона заполняет дверной проем, отблески ламп дневного света отражаются от его лысой головы. Еще несколько месяцев назад поджатые губы и нахмуренные брови были бы сигналом к тому, что мне нужно увести своего напарника, пока все не пошло прахом. Но я уже некоторое время был одиноким волком, а в последнее время…

Ну, скажем так, он начал делать тонкие намеки на то, что мне давно пора вернуться к работе.

Его пальцы отбивают ритм по дверной коробке.

— Ты получил электронное письмо?

— Сейчас проверю. — По правде говоря, я даже не помню, когда в последний раз просматривала свою почту. Я хватаю телефон со стола, надеясь, что не упущу Ливингстона. — Можешь подождать меня пару минут? Просто заканчиваю кое-что.

Он не двигается с места.

Точно.

Под его пристальным взглядом, впивающимся в мой череп, я едва смотрю на телефон, пока дописываю текст, который, как я могу только надеяться, достаточно понятный, нажимаю «Отправить» и открываю ноутбук. Пролистав пару десятков непрочитанных писем, я нахожу то, о котором говорит Нельсон, отправленное два дня