— Забыла? У меня морская болезнь. — Филипп погладил мою ладонь. — Так что не выйдет.

— Прости. — Внутри что-то дрогнуло, но я и вида не подала.

— Тебе не за что просить прощения. — Мужские губы мягко коснулись моей щеки. — Но в ресторан поехать все же придется.

Филипп распахнул тяжелую дверь. Позволил мне первой выйти на улицу.

— Я таки смог убедить Никиту Лаевского встретиться, — раздалось за спиной.

— Что?

Я развернулась так резко, что мы едва не столкнулись.

— А вот и он сам! — радостно воскликнул Филипп и, снова взяв под руку, повел меня в сторону огромного черного автомобиля. — Поразительно точный. Хоть часы по нему сверяй!

Я солгала бы, если бы сказала, что не представляла нашу встречу с Никитой.

В первый год после развода сумасшедшая мысль о встрече иногда приходила в голову. Однажды, в конце второго года, со мной даже случилось что-то похожее галлюцинацию.

Казалось, что чувствую Никиту рядом. Взгляд то и дело останавливался на стеклах или зеркалах. Я искала в отражениях знакомые черты. Дергалась, когда рядом мелькал кто-то одного с Никитой роста и телосложения.

Непростое было время. Окончание интернатуры, моя первая попытка подпустить к себе другого мужчину — просто общаться, без поцелуев, объятий или чего-то большего.

Чуть под машину не попала, потому что постоянно оглядывалась. К счастью, игра воображения прекратилась сама собой. Клиника предложила мне работу. Молодой врач, который пытался ухаживать, переключился на другую, более сговорчивую коллегу. И в отражениях перестал мелькать тот, кто давно ушел из моей жизни.

Это был словно последний круг на воде. Брошенный давным-давно камешек больше не прыгал. Он уверенно ушел на дно вместе с надеждой на новую встречу.

Я была уверена, что прошлое навсегда закрыло двери. Однако у судьбы странное чувство юмора.

Прямо сейчас я шла по узкой дорожке к машине Никиты. Мой жених выбрал именно его в консультанты для нового фонда.

— Может, вы пообщаетесь без меня? — У самой машины идти дальше совсем расхотелось.

Мне не было страшно или волнительно. Фамилия «Лаевский» давно не вызывала никакой дрожи. Но после того омута воспоминаний, из которого я только недавно вырвалась, как магнитом тянуло домой. К псу, по которому ужасно соскучилась. К горячему шоколаду, который у Галины получался лучше, чем в самой элитной кофейне.

Я даже готова была солгать, что устала. Но выдумывать для Филиппа объяснения не пришлось. Дверь машины распахнулась, и вместо моего жениха другой мужчина бархатным голосом произнес:

— Здравствуй, Лера.

Никита

В последнее время я редко испытывал злость. Коллеги и партнеры были слишком предсказуемы для такой сильной эмоции. Выходки Кристины вызывали лишь раздражение. Однако Фурнье удалось заставить меня разозлиться.

Это был совсем не тот клиент, о котором я мечтал. Меня слабо интересовал размер его счета и доход, который наше сотрудничество могло бы принести юридическому бюро.

Кристина зря потратила свое время. Я так и не спустился вчера к гостям. А сегодня утром отказал секретарю мецената, когда тот пытался назначить встречу своему боссу.

В моем личном списке табу значилось лишь одно имя — Валерия Муратова. До сегодняшнего дня не существовало ни одной причины, из-за которой можно было пренебречь этим табу.

Я бы и теперь не пренебрег, если бы не одно но.

Истинные причины страсти Кристины к благотворительности стали понятны уже давно. Ее мало интересовали детишки, собачки или котики. Чаще всего участие Кристины ограничивалось крупной суммой денег, собранной на какой-нибудь пышной вечеринке, и фотографиями в журналах.

Точно такие же печатали французские журналы в статьях о другой женщине. О молодом враче, меценате, моей бывшей жене.

Кристина из кожи вон лезла, чтобы быть похожей на Леру хоть в чем-то. Наверное, именно это раздражало в ней сильнее всего. Но в случае с Фурнье Кристина оказалась пешкой в чужой игре.

Не она привела мне нового богатого клиента. Не она была инициатором встречи. Еще вчера вечером я и не догадывался, что за моей спиной происходит что-то странное. Но сегодня днем, пролив литр слез над прощальным колье, Кристина созналась, что Фурнье вышел на нее сам.

«Клянусь, я не знала о нем ничего до прошлой недели», — заверяла она.

«Я никогда не спрашивала его о твоей бывшей жене и вообще не интересовалась ею!» — всхлипывала, глядя на красивый футляр из лучшего в Питере ювелирного салона.

«Он был так мил. Говорил, что много слышал о тебе и готов доверить новый проект лишь твоему бюро».

Оснований не верить Кристине у меня не было. Никакое ее признание не могло изменить точку в наших отношениях на очередную запятую. Но вот к меценату возникли вопросы.

Вряд ли такой человек мог не знать о нашем с Лерой браке.

Вряд ли чьи-то отзывы о бюро могли заставить его так настойчиво искать встречи.

Моя профессиональная паранойя пожарной сиреной вопила об опасности. Горький жизненный опыт так и шептал: «Жди неприятности!»

Но всего одно имя... то самое, табу, заставило засунуть все опасения в одно место и согласиться на встречу.

— Здравствуй, Лера.

Я сам вышел на улицу к бывшей жене. Сам распахнул для нее пассажирскую дверь. Фурнье и словом не обмолвился, что Лера будет присутствовать на переговорах. Мы договорились встретиться один на один сразу после больницы.

Хотелось стереть француза в порошок за его обман. Но еще сильнее сейчас было другое желание. Неправильное. Напрасное...

— Я помогу.

Лера не просила о помощи. Она растерянно смотрела то на меня, то на Фурнье. Но я уже взял ее за руку и, шизея от того, как изменилась моя девочка, усадил на сиденье.

Глава 15

Лера

Пожалуй, с чувством юмора у судьбы я ошиблась. Оно у нее