– За что?

За Трэвиса, за то, что он сделал с твоей сестрой, за боль и унижение, которые причинил тебе. За то, что не поняла все раньше; за то, что сомневалась в тебе; за то, что испортила вечер; за то, что заставила смотреть на это. Много за что хотелось извиниться, но вслух я сказала коротко:

– За все. Мне так стыдно, Томас.

Он присел рядом со мной, убрал прядь моих волос за ухо, провел пальцами от подбородка к виску и обратно. Я прикрыла глаза от теплого, нежного прикосновения.

– Со всеми бывает.

В который раз на глаза навернулись слезы, я взяла его руку, задержавшуюся на моей щеке, и крепко сжала, чтобы показать, как благодарна. Правда благодарна. Мы замерли в таком положении на несколько секунд. Тишину прервала я:

– От меня воняет.

– Очень.

Томас улыбнулся, и я тоже.

– Можно я приму душ?

Он кивнул и встал.

– Я пока найду, во что тебе переодеться на ночь.

– На ночь?..

– Да, учитывая твое состояние, тебе лучше остаться здесь.

Действие алкоголя уже ослабло, но голова кружилась, и моя одежда, вернее, одежда Тиффани, была неизвестно где. Как я доберусь до дома? Единственный разумный выбор – остаться. Томас прав.

Я вздохнула:

– Хорошо, но мы не будем спать вместе.

– Это не входило в мои планы.

– Ох…

Вопреки здравому смыслу, я почувствовала разочарование. Ну конечно, окружающие меня парни предпочитают спать с другими девушками, а не со мной.

Томас будто услышал мои мысли и подмигнул:

– Если только ты этого не хочешь.

– Нет. Не хочу.

Потому что я не хочу, не так ли?

– Договорились.

– Где ты будешь спать?

Томас открыл дверь ванной и кивнул на диван под окном, недалеко от кровати.

– Если что, я без проблем сама там лягу. Ты и так слишком много для меня сделал, – я собрала волосы в хвост.

– Меня не пугает диван, а тебе нужно отдохнуть.

Томас взял с кровати подушку и положил на подлокотник. Я хотела обнять его, поблагодарить за все, но побоялась, что он не оценит, поэтому поспешила в душ.

Когда я оттуда вышла, в комнате никого не было. Видимо, Томас вернулся на вечеринку. На кровати лежала черная мешковатая футболка: она была мягкой, пахла ветивером и табаком и доходила мне до колен.

Я скользнула под одеяло и уставилась в черный потолок. Какой здравомыслящий человек будет так красить стены спальни? Может, серийный убийца?

Из раздумий вывел звук ключа в замочной скважине. Я резко села и вцепилась в одеяло. Меня охватила паника: я одна в комнате, куда может зайти любой парень. Пульс участился, я с трудом сглотнула и поискала взглядом, чем бы защититься, но ничего подходящего не нашла.

Дверь тем временем медленно открылась. От легкого скрипа петель по коже побежали мурашки, но, увидев, кто вошел, я выдохнула.

– О боже, это ты.

– Кто же еще? – подмигнул Томас, закрывая дверь на ключ. В руках он держал бутылочку воды.

– Кто угодно. Тут вечеринка и полно пьяных.

– От моей комнаты ни у кого нет ключа, – успокоил Томас. – Ты как?

– Мир уже не кружится, а вот голова в тумане.

– Держи. Принес тебе воды.

Томас протянул мне бутылку, и я поставила ее себе в ноги.

– Ты разве не собираешься присоединиться к остальным и развлечься?

– Не-а. Мне с ними уже не по пути: там все под кайфом.

– А ты нет? – я скептически подняла бровь.

– Мог бы, но ты меня опередила, – усмехнулся он. – И не забывай, у меня тренировки, так что приходится вести себя осторожнее.

– Хорошо.

Я снова легла и некоторое время молчала. Томас плюхнулся на диван и прикурил сигарету. Он не сводил с меня глаз.

– О чем думаешь? – спросила я, потом перевернулась на бок и засунула руку под подушку.

– О том, что случилось с тобой.

– Трэвис мне изменил, – призналась я. Грудь тут же сдавила боль. – Но для тебя ведь это давно не секрет?

Томас не ответил, прикрыл веки, вдохнул сигаретный дым и выпустил вверх.

– Он знает, что ты здесь?

Я покачала головой, и Томас ухмыльнулся.

– Томас, – прошептала я. – Ты хочешь… Эм… Можешь лечь со мной? Понимаю, звучит глупо, но день был ужасный, и мне нужно…

Человеческое тепло? Поддержка? Ласка? Я буду выглядеть жалко, если скажу это вслух.

На лице Томаса отразилось недоумение, и я сглотнула. Ладно, видимо, я слишком многого прошу.

– Неважно. Забудь, сделай вид, что не услышал.

Я уставилась в потолок, ругая себя за глупость. Томас шумно выдохнул, поднялся, потушил сигарету в пепельнице на прикроватной тумбочке, а потом вдруг снял джинсы и остался в черных трусах-боксерах.

При виде его полуобнаженного скульптурного тела щеки мои запылали. Я потеряла способность говорить, думать, даже забыла свое имя и заставляла себя смотреть куда угодно, только не на ту часть тела, которую прикрывала слишком облегающая ткань.

– Что с тобой, Несс?

Теплый и мягкий голос заставил поднять взгляд. Томас с озорным видом наблюдал за мной, гордился, зараза, что смутил меня.

– Хочешь, чтобы я залез к тебе под одеяло? С удовольствием.

С наглой ухмылкой он поставил одно колено на матрас и медленно, как кошка, опустился ко мне. При этом Томас старался меня не касаться: ему будто нравилось дразнить, но он не хотел проявить неуважение или воспользоваться моей минутной слабостью. Потом он повернулся ко мне и посмотрел понимающим, снисходительным взглядом.

Я думала, что, если окажусь в постели с кем-то кроме Трэвиса, буду нервничать, но рядом с Томасом тело расслабилось, и я доверилась инстинктам.

– Можно я… можно я тебя обниму ненадолго?

Мне отчаянно хотелось почувствовать ласку. Уверена – это из-за алкоголя.

Томаса моя просьба озадачила, но, видимо, из сострадания он сам обнял меня, проворчав:

– Только не привыкай.

Я свернулась калачиком, прижалась лицом к теплой груди и вдохнула его запах. Мне так нравился этот запах. Томас крепко прижал меня к себе, успокаивая и защищая. Внутри меня что-то сломалось, и я разрыдалась.

– Прости, я… я не могу остановиться, – всхлипнула я, закрывая лицо ладонями.

Томас лишь крепче обнял меня, позволяя почувствовать себя в крепости, где можно выпустить боль на волю.

– Ты был прав, понимаешь? Он забрал у меня все, и теперь… – шептала я. – Чувствую себя…

– Как?

– Пустым местом.

– Ты не пустое место! – рявкнул Томас.

– Но я чувствую себя именно так. Трэвис постоянно предавал меня. Понимаешь, что это значит? Он выбирал кого угодно, только не меня. А я, как дура, пыталась быть для него лучшей.