Собрав сумки, Макс повесил большую на плечо, сумку с ноутом и документами взял в руку, а вторую руку протянул Витьке.

- Пойдем, боец. У нас еще много дел впереди.

Когда Макс открыл дверь, из кухни выскочила Инесса.

- Ты куда собрался, ты когда вернешься? Максик, ответь мне!

Но мужчина молча вышел из квартиры и поспешил к лифту. Инесса стояла в проходе двери и продолжала кричать на весь подъезд. Лифт подошел быстро, Витька первым забежал в него. Они уже подходили к машине, которую пришлось оставить на стоянке между домами, к ним подбежала запыхавшаяся Наталья Ивановна, которая явно спешила.

- Максим, стой, кому говорю, стой, - крикнула она, подбегая к ним.

Максим открыл заднюю дверь своей машины, закинул на сиденье сумки и стал аккуратно усаживать сына в автокресло, стараясь прикрыть сына спиной, чтобы мать не достала его.

- Максим, кто это? – мать требовательно смотрела на сына и пыталась разглядеть ребенка. Она увидела его лицо, охнула и прикрыла рот рукой. – Это? Да?

- Да, мама. Это мой сын Виктор. Прошу прощения, мы спешим.

- Но как? – она ошарашенно переводила взгляд с сына на внука. – Это Татьянин?

- Это наш сын. И предупреждаю, если скажешь хоть одно плохое слово, я просто уйду, я забуду, что у меня есть мать и ты меня никогда не увидишь, - сказал Максим, сел за руль и завел двигатель.

Максиму пришлось какое-то время успокаивать себя, держал себя в руках, чтобы не сорваться. Он доехал до своего офиса, с сыном на руках, который крепко держался за его шею, поднялся на свой этаж, зашел к генеральному.

- Прошу месяц отпуска. По семейным обстоятельствам.

- Сын? Откуда? – удивленно поднял брови генеральный.

- Как и все дети – от любви мужа и жены. Так что на счет отпуска? Я четыре года там не был.

- Хорошо, оставь заявление секретарю. А мать где? – генеральный кивнул на Витьку.

- В больнице.

Генеральный вздохнул, Максим поспешил выйти. Он шел к своему кабинету, ловя на себе вопросительные взгляды сотрудников и слушая гул голосов, которые обсуждали эту новость. Многие женщины кривили свои губки, понимая, что теперь получить его в свои лапки будет труднее. Как минимум к Максиму прилагается сын, а у сына есть мать. В своем кабинете он быстро написал заявление, потом собрал необходимые документы и ушел, оставив заявление изумленной секретарше, которая, как и все, была уверена в том, что она у Максима Юрьевича единственная и на верном пути, даря ему минуты расслабления.

Максим гордился своим сыном, который вел себя как маленький мужичок – не плакал, не капризничал, а молча наблюдал за происходящим.

- А сейчас мы поедем к маме, - сказал Максим, когда они снова оказались в машине.

- Ула! К маме! – закричал сын. – Мозно я потелую маму, когда плиедем?

- Обязательно, - улыбнулся Максим. Он и сам бы расцеловал Татьяну, но вряд ли она позволит.

В больнице их встретил врач, который сказал, что Татьяна останется в реанимации еще несколько дней, ее ввели в медикаментозную кому. Когда Максим дернулся от такой «новости», доктор успокоил, что все будет хорошо и предложил подойти через два дня, раньше пока делать нечего, их все равно к маме не пустят.

Витька расстроился и даже собрался заплакать, когда их не пустили к маме, но Максим снова взял его на руки и успокоил.

Дальнейший день прошел для них в прогулке по парку, походе в уютное кафе, во время которого Максим все больше и больше узнавал о сыне. Говорить о Татьяне он не решился, мальчишка сразу же начинал куксится.

Два дня пролетели быстро. Максиму было в радость общаться с сыном. Он даже познакомился с соседкой Татьяны по лестничной площадке, женщиной лет пятидесяти, которая вышла из своей квартиры, когда они вернулись домой.

- Это мой папа! – гордо заявил Витька. – Он дойго меня искай и насой. Мы с ним гуять ходии.

- Добрый вечер, не волнуйтесь. Я бывший муж Татьяны, а это наш сын. Могу показать паспорт.

- Хорошо, я Вам верю. Витенька очень похож на Вас. А Вы не знаете, когда будут похороны Бориса?

- Нет, не знаю.

- Жалко его, такой хороший мужчина. Для Татьяны был как отец, а Витюше дедушкой. Жалко его. Ведь ни на что не жаловался. А вот те на – сердце.

Она еще хотела поговорить, но Максим извинился и вошел в квартиру. Когда он накормил сына, выкупал его и уложил спать, достал телефон, в котором было уйма пропущенных звонков и сообщений. Большинство было от Инессы, около десятка от матери. Остальные были от сотрудников, которым так не терпелось узнать, куда делся начальник и откуда у него сын – ничего особенного, поэтому он никому не стал отвечать.

На третий день Максим вместе с сыном поехали в больницу. Татьяну уже перевели в палату. Врач сообщил, что прогнозы у нее отличные, но продержат в больнице долго.

Когда они вошли в палату, Витька вырвал свою ручку из ладони Максима и подбежал к Татьяне, залез на край постели, уселся рядом с ней, упал лицом ей на грудь, стараясь дотянуться до лица, чтобы поцеловать. Она была в сознании, увидела сына, и болезненная улыбка появилась на ее лице.

- Сыночек, солнышко мое, - шептала она, не стесняясь слез и гладила его по голове. – Сыночек. Я так боялась.

Потом она заметила Макса, который остановился в дверях и долго смотрела на него.

- Здравствуй, Танюша, - прохрипел он. – Мы вот с Витькой пришли.

- Мамоська! Мой папа насёйся, мы с ним гуяи, кусаи. Он хоёсый, он юбит меня, - заступился за отца сын.

- Посмотрим, - ответила Татьяна, прижимая сына к себе.

Максим осторожно подошел к стулу, стоящему у постели, присел.

- Тань, ты скажи, что надо принести. Я все сделаю. За Витьку не волнуйся, я с ним.

- Ты его к себе забрал? - в ее глазах забилась тревога.

- Нет, мы у тебя живем. Я подумал, что не стоит забирать ребенка в чужое для него место. Ты не против?

- Хорошо, - она устало закрыла глаза. – Да, мне кое-что надо будет.

Максим достал свой телефон, приготовился записывать в заметках, а потом просто нажал на запись аудио.