Встаю с места, подхожу к окну.

Погода тоже странная.

С утра было так солнечно, а сейчас всё небо затянуто тучами. Вот-вот грянет гром...

- Наверное, тебе пора, – говорю устало. На плечах словно пудовые гири.

И стоит мне это озвучить, как по небу проносится раскатистый грохот.

Слышу, как Артём встает – ножки стула слабо чиркают по ламинату. Идет в прихожую. Тихонько плетусь за ним, чтобы проводить, а он вдруг разворачивается, будто что-то забыл. От неожиданности не успеваю отступить и врезаюсь в него. Неуклюже отшатываюсь, теряя равновесие, но он успевает меня подхватить за талию.

Мне не хочется размыкать этот круг. Спокойный. Надежный.

Не хочется возвращаться в большой мир.

Несколько секунд Артём блуждает взглядом по моему лицу. А потом аккуратно отпускает. И уже в дверях говорит:

- Я хочу, чтобы ты знала. Я никогда не изменял своей бывшей жене.

Он уходит.

А я остаюсь один на один с тем, что только что услышала. С глупой улыбкой, застывшей на лице. И я тоже... Глупая... Ведь семьи распадаются по разным причинам, а не только из-за мужских измен. А я на него вывалила тогда несправедливые обвинения. По одному обо всех не судят. Наверное, ему было неприятно всё это слышать. Может быть, даже больно. А мне совсем не хочется, чтобы ему было больно. И чтобы я была причиной этого.

А чего мне хочется? Именно с Артёмом. Чего я хочу?

Его появление в моей жизни перевернуло мое закоренелое убеждение, что я однолюб. Мне пришлось признаться самой себе, что я его ревную.

Он мне снится.

И желания мои во сне совершенно ясны. Я определенно хочу большего, чем просто разговоры.

Его руки на моей оголенной спине.

Его губы на моих.

Его.

Во сне.

А наяву?

А наяву мне страшно.

Потому что наяву я нахожусь во власти разума. И разум не дает мне сделать шаг навстречу, снять все барьеры. Чтобы снова не было больно.

Глава 24

Весь следующий день я непроизвольно живу в ожидании звонка. И мне звонят. Дети – рассказывают, как им весело у деды и бабы в гостях. Сборщики мебели – вчера не успели всё собрать, пришлось переносить. Организаторы мероприятий – Ира решила, что я должна это проконтролировать лично. И я догадываюсь, почему. Чтобы у меня не было ни одной свободной минуты.

Накануне я с ней так и не доехала до налоговой. Она всё сделала сама вместе с Катей. И теперь перед нами нет никаких преград для подготовки к открытию.

Нора не звонит. По привычке она мне просто пишет, держит в курсе событий семьи. Уже не моей, но всегда – семьи моих детей.

Но мне не звонит Артём.

И даже не пишет.

А я, кажется, уже успела привыкнуть к тому, что с утра меня в телефоне обязательно ждет сообщение от него с пожеланием доброго утра.

И отчего-то мне становится не по себе: он больше не писал именно после моей просьбы уйти.

«Наверное, тебе пора».

Обычные же слова. В тот момент я не видела в них ничего обидного. А теперь прокручиваю в голове. И чем дальше, чем отчетливее слышатся мне в них интонации расставания.

«Наверное, тебе пора, между нами ничего не получится».

«Наверное, тебе пора, у нас нет будущего».

«Наверное, тебе пора, зачем тебе я со своим разбитым вдребезги сердцем и бесконечными проблемами?»

Но ведь я же совсем не это имела в виду.

Не это же?

Весь день, занимаясь делами, я невольно возвращаюсь мыслями к этому вопросу. И чем больше я об этом думаю, тем яснее осознаю, что я не хочу, чтобы Артём уходил из моей жизни.

Днём идём с Ирой и Катей в кафе. Они решили, что меня нельзя оставлять надолго одну. Весь обед - непринужденные разговоры – все избегают острых тем. Я им благодарна за это, потому что, если честно, говорить не хочется совсем.

Хочется щелкнуть пальцами – и чтобы все проблемы испарились. Понимаю, что это невозможно, но мечтать же не запрещено...

А еще я понимаю, что мне сложно... Просто невыносимо – мучиться в неведении. Где он сейчас? Что делает? Почему же не звонит?

Но ведь он не обязан передо мной отчитываться, сообщать о планах... Но беспокойство от этого не убавляется. Несмотря на то, что мы друг другу пока никто.

Пока?

Это что, оговорка по Фрейду?

Вечером, дома, отбиваться от дум становится сложнее. А я уже и не пытаюсь. Ставлю по привычке чайник – хочется чего-то горячего. Не жду, пока он вскипит, иду в гостиную. Заваливаюсь устало на диван, подбираю ноги под себя. Смотрю на стену с обоями в унылый мелкий цветочек. На душе гадко.

А может, с ним что-то случилось?

Может, он в беде?

Может, стоит самой ему написать? Позвонить...

Почему бы нет.

Мне же не всё равно!

И мы не подростки, чтобы сомневаться в своих решениях. Не даю себе время передумать, беру в руки телефон, разблокирую, нахожу его в списке недавних звонков. Я уже готова нажать на иконку вызова, но телефон начинает вибрировать. А на экране большими буквами высвечивается «Артём».

Позвонил!

Отвечаю сразу же. И первая говорю:

- Привет!

Мой голос звучит взволнованнее, чем мне бы хотелось показывать, но я замечаю это уже после того, как произнесла приветствие.

- Странно, – удивляется Артём. – Я еще даже гудков не услышал, а ты уже ответила.

Кажется, я слишком быстро приняла входящий.

- Да? – стараюсь не выдать голосом еще и смущение. – Действительно, странно.

Не хочу придумывать, будто ответила после нескольких звонков, но и признаться, что просто сама ему собиралась набрать, тоже не хочу.

- Я о тебе весь день думал, Ксюш, – говорит он низко, тихо. От его голоса внутри разливается истома. – Как смог, сразу позвонил.

- Что-то случилось?

- Нет...

Нет! Но почему он за весь день не нашел время хотя бы написать? Я же тут с ума чуть не сошла от волнения?! Какая же у него найдется уважительная причина?!

- Ко мне сын вечером приехал, – продолжает он. – Неожиданно.

Сын.

Конечно.

- Слава Богу! – Невольно улыбаюсь. Для любого родителя ребенок – уважительная причина. - А я думала...

Ох!

- Ты думала обо мне? – произносит сразу же.

Сказать? Или нет?

- Думала. – И снова вырывается раньше, чем успеваю решить, что лучше. Да что вообще со мной происходит?! Надо помнить, что мне уже за тридцать, и вести себя соответствующе. И я еще не в разводе даже, а это уже попахивает изменой. Той самой, в которой меня в суде пытались обвинить. Чтобы как-то вернуть контроль над беседой, спрашиваю: – Надеюсь, ничего серьезного?

- Это как посмотреть, – ухмыляется в трубку. – Поругался с отчимом и решил уйти из дома.

- Боже, – выдыхаю изумленно.

Пока говорим, возвращаюсь на кухню, быстро завариваю себе чай с бергамотом и сажусь за стол.

И так же, как и вчера, на кухне нас двое. И, кажется, бергамот теперь всегда будет напоминать мне о нём.

«Люблю его за стойкость. Даже если перезаваришь – вкус не испортится».

- Я выразился бы жестче, – шутит он. – С ребенком в препубертате не соскучишься. А ты?

- Что я? – не сразу соображаю, что он имеет в виду. Я тоже не скучаю?

- Как ты? Как Карен? Есть новости?

- Пока всё по-прежнему. – отвечаю отстраненно.

Пауза. Слишком длинная.

И что дальше? Попрощаться и сбросить? Или не прощаться? Или не сбрасывать...

Почему я не могу нормально, по-взрослому поговорить с мужчиной по телефону? Я же и раньше говорила с ними. С мужчинами. С банкирами, инвесторами, клиентами фирмы, бригадирами, которые делали ремонт в моем... В доме, где я раньше жила... И никогда у меня не было с этим никаких сложностей. А сейчас молча пялюсь на чашку с нотами по контуру, в которой стынет такой желанный горячий чай и не могу подобрать слов. Одно хоть радует – чай мне уже не нужен. Я и так вся горю.

- Ксюш... – Он произносит мое имя так мягко, что у меня перехватывает дыхание. – Если честно, мне приятно, что ты соскучилась.