Под вечер детишки угомонились, занялись своими делами. Сын сел поиграть за компьютером, Катя рисовала. У неё большой красивый блокнот и остро отточенные простые карандаши. Целый пенал.

Рисовала она красиво. На мой взгляд. Чувствовался талант. Почему Марк запрещает ей заниматься живописью? Надо, наверное, и об этом поговорить. Или не надо. Чревато щелчком по носу, что это не моё дело. Я ещё слишком хорошо помнила пеняние соседа на мою неидеальность и неумение соблюдать общественный порядок. Страшно даже подумать, какой отпор я могу получить, если полезу к нему со своими советами, как воспитывать и находить подход к дочери…

К тому же, ему, по всей видимости, не до семейных ценностей. Вырвался мужик из постылого брака, свидания назначает, с любовницами встречается. Благо, сейчас не нужно ему шифроваться, прятаться, обманывать жену.

Никто же не знает, что у них там на самом деле произошло. Я слышала только версию из уст самого Марка.

Вон, у моего мужа Артур Петрович завёлся… И Олегу точно нет никакого дела до Андрея.

Что-то я слишком много думала о соседе. Даже разозлилась. Какое мне дело, чем он занят и с кем проводит свободное время?

Кате я постелила в своей комнате. Бывшей супружеской спальне. Почему бы и нет? Кровать огромная, двуспальная, Олег нынче осваивает новые территории. С Андреем в детской я её положить не могу, в большой комнате — тоже не вариант. Там, наверное, страшно. Ребёнок и так напуган, даже у родной бабушки ночевать не желает.

Скорее всего, психологическая травма. Ей двенадцать, а скелетов такая куча, что из шкафов пачками вываливаются.

— Будешь спать со мной, — сказала я девочке и увидела, как облегчённо она вздохнула. Видимо, я угадала. Боится одна.

Вечером вышла на прогулку с Лайтиком. Голова гудела, эмоции зашкаливали. Нужно успокоиться, подышать воздухом.

Зима подкрадывалась. Снова подмораживало, с неба срывались редкие снежинки. То, что нужно, чтобы немного взбодриться. Лайтик махал ушами, клацал зубами, гоняясь за белыми мухами. Это смешно. И я позволила себе рассмеяться.

Смех, правда, застрял где-то в горле, когда неожиданно во двор заехала соседская машина. Я хорошо знала эту хищную чёрную посадку. Не спутаешь.

«Что-то он рано, — отстранённо подумала, наблюдая, как из авто выходит Марк. — Скорострел? Десять минут поёрзал — и хватит?».

За такие мысли я готова была себе по щекам надавать. Какая мне разница? Вот абсолютно не интересует соседская половая жизнь! Вообще нет, ни разу!

И я уже хотела гордо продефилировать мимо, когда он меня окликнул:

— Милана!

Ну, как бы делать вид, что я его не знаю, это не алё. Надо хоть поздороваться.

— Добрый вечер, — обернулась я. Голос мой прозвучал холодно. Снежная королева, ёпрст…

— Что-то вы сегодня рано, — улыбнулся Марк, а я моргнула.

Он как будто прочитал мои мысли и отзеркалил. На миг я даже испугалась. А вдруг он и продолжение «услышал»?..

Но Марк продолжал улыбаться, и меня немного отпустило. Фух. Какая только чушь на ум не приходит.

— Мне надо поговорить с вами, — улыбаться в ответ я не спешила. И с сожалением смотрела, как и с его губ тает очарование, как лицо становится сосредоточенно-хмурым, а взгляд — острым.

— Что-то случилось? — у него будто третий глаз встроен, и он чувствует неприятности.

Может, я с ним о погоде хотела поговорить? Или похихикать глупо, кокетничая? Вздохнула тяжело. Я не очень великий стратег. И вокруг да около ходить не совсем у меня получается.

— Вы только не волнуйтесь, ладно? — вот с этого точно не нужно было начинать, потому что Марк меня буквально пришпилил взглядом.

— Милана, вы сейчас ведёте себя так, будто хотите рассказать мне что-то страшное, но не решаетесь, потому что боитесь, что у меня плохо с сердцем, и я не выдержу. Со здоровьем у меня всё хорошо. И давайте без вступительных речей, договорились?

Я снова вздохнула.

— Ваша дочь у меня. Всё хорошо, — добавила поспешно, — ничего не случилось.

Кажется, он переоценил возможности собственного организма, потому что даже в неверном свете фонаря видно, как Марк побледнел.

— Почему у вас? Она же у бабушки должна быть.

Он провёл рукой по волосам. Взъерошил их. Растерялся, наверное. Я могла его понять: если б мне сказали, что мой сын сбежал от бабушки и ошивается где-то у соседей, я б вообще по стенам бегала, гадая, что произошло и почему он поступил именно так.

— Вот что, Мила. Предлагаю переместиться с улицы ко мне домой. Я так понимаю, разговор серьёзный и небыстрый, а здесь холодно. Вы уже дрожите.

И впрямь. Я тряслась. Но не от холода, а напряжения, наверное.

— Я с собакой, — кивнула на Лайтика.

— Думаю, ваш пёс будет рад посидеть в тёплой квартире и встретить старого знакомого. С Графом они вроде как подружились, поэтому им тоже будет о чём поговорить.

Ну, как бы я не против. Лишь бы они ему полквартиры не разнесли на радостях. Его идеальное жильё, которое он очень любил и ценил. К тому же, мне хотелось чаю — горячего, крепкого, ароматного.

Сосед не подвёл. Я смотрела, как решительно он открывает дверь, как уверенно бьёт по кнопке выключателя.

— Раздевайтесь! — звучало слишком резко и властно.

«Догола?» — так и рвалось с языка, но я промолчала. Сейчас не тот случай, чтобы хохмить.

Он даже не спрашивал, буду ли я чаю. Мне пришлось идти за ним вслед на кухню, где он уже хозяйничал: нажал на кнопку электрочайника, достал чашки и заварник.

— Присаживайтесь, — кивнул он на стул, продолжая командовать.

Я молча подчинилась. Лучше его сейчас не злить. Похоже, он сам далеко не ушёл от закипающего чайника, хоть и корчил невозмутимую рожу. Но желваки никуда не спрятать и по-боевому выпяченный подбородок — тоже.

Марк заварил чай, разлил его по чашкам и уселся напротив.

— А теперь рассказывайте.

Слишком авторитарно. Словно я на «ковре» и провинившаяся, а он — злобный босс, и сейчас, может, будет не столько слушать меня, как делать собственные выводы.

Ощетинившийся ёж — вот как я его видела, хоть выглядел Марк вполне респектабельно и благородно, а ещё — неэмоционально.

— Марк, — сказала я мягко, — я вам не враг, хоть вы, возможно, думаете по-другому. Мне сейчас очень важно, чтобы вы меня услышали и не делали поспешных выводов. Катя — всего лишь ребёнок.