Я открыла рот, чтобы сказать ей, что Дюк был другим, но как бы сильно я его ни защищала, Эверли все равно будет волноваться.

— Я буду осторожна.

— Не злись на меня.

— Я не злюсь. — Я вздохнула. Она всего лишь заботилась о моей безопасности. — Что-нибудь еще случилось в последнее время?

— Ничего нового. Мне все еще звонят репортеры, и я просто придерживаюсь нашей истории. — Истории, которую мы придумали вместе на диване в нашей гостиной — я съехала, и Эверли не знала, куда я делась. — Я не знаю, верят ли они в это, но в конце концов им надоест один и тот же ответ.

— Прости, что заставила тебя разбираться с этим.

— Я не возражаю. Ты уже достаточно натерпелась, — сказала она. — Звонил Скотт. Пять раз.

— Он может отправляться к черту.

Она рассмеялась.

— Забавно. Это было именно то, что я ему сказала.

— Эв. Ты не должна была этого делать.

Скотт не был ее продюсером, потому что она не работала на лейбле, в данный момент только пела внештатно, но он был знаменит в Нэшвилле. И он мог бы разрушить ее карьеру, занеся ее в черный список любого лейбла одним-единственным электронным письмом.

— Мне все равно. Если Скотт захочет попытаться разрушить мою карьеру, я расскажу миру о том, что он сделал. И позвоню его жене.

Кое-что, на что мне хотелось бы набраться смелости. Вместо этого я поехала по большой дороге в Монтану.

— Ты заглядывала в социальные сети? — спросила она.

— Однажды. — В понедельник я отважилась зайти в Твиттер и, прочитав семь спекулятивных тем, закрыла приложение. — Очевидно, я либо нахожусь на реабилитации, либо у меня был психический срыв. Один тролль написал, что мне пришлось уволиться, потому что Меган была настоящей певицей, а я только подпевала ее песням.

— Люди — придурки.

— Это правда. Но это не имеет значения. Теперь я Джейд Морган.

— А как поживает Джейд? — в голосе Эверли слышалось неподдельное беспокойство. — Ты хорошо держишься?

Я выглянула в окно, любуясь захватывающим видом на возвышающиеся вдалеке горы и холмистые зеленые и золотые поля в долине.

— Я думаю, что нашла нужное место.

Прошла всего неделя, но здесь я чувствовала себя более умиротворенной, чем за все годы пребывания в Нэшвилле. Может быть, дело было в более легком графике. Может быть, дело было в тишине. Может быть, дело было в Дюке. Какой бы ни была причина, Каламити оставлял свой след, собирая маленькие кусочки моей души, которые были разбиты вдребезги. День за днем эти осколки срастались воедино, образуя новую меня.

Джейд.

— Я скучаю по тебе, — сказала Эверли.

— Я тоже скучаю по тебе. Расскажи мне, что с тобой происходит.

Мы целый час говорили об альбоме, над которым она работала несколько месяцев. На следующей неделе у нее будет время в студии, чтобы начать запись. Она напела мне мелодию к одной из своих любимых песен, затем дала мне пару вариантов припева и спросила, какой мне нравится больше всего. Я слушала, как зачарованная, игнорируя ту часть своего сердца, которая жаждала оказаться на ее месте.

Я все еще не могла заставить себя думать о музыке. В течение многих лет я открывала рот, и первое, что вырывалось наружу, была музыка. В течение нескольких недель, после появления Меган, царила только тишина.

После того, как мы с Эверли попрощались, я пропустила свой дневной сон и поднялась наверх, чтобы долго принимать душ, а затем провела день, наводя порядок в фермерском доме.

И беспокоясь.

Беспокойство Эверли исходило от чистого сердца, но у меня от этого голова пошла кругом. Была ли я слишком доверчива? Да. Должен ли у меня быть план отхода? В данный момент я не могла представить, что покину Каламити. Но что, если репортеры действительно появятся в поисках материала для статьи? Фермерский дом был уединенным и изолированно стоящим. Одна из причин, по которой я обожала это место, заключалась в том, что было приятно иметь свободное пространство. Но если на мою подъездную дорожку заедет грузовик СМИ, я застряну.

Как только уборка была закончена, я достала свой ноутбук и вошла в каждый из своих аккаунтов в социальных сетях. Не проверяя их, я на всякий случай удалила все свои уведомления и сообщения.

Потом я сидела перед телевизором, не обращая никакого внимания на ситком на экране, пока один час переходил во второй. Паранойя, которая была у меня в первые дни в Каламити, вернулась. Я задернула жалюзи на окне гостиной, чтобы спрятаться. Беспокоясь о том, что должно было произойти.

Сегодня вечером Дюк задаст вопросы, на которые я не хотела отвечать. Я вновь переживу страх и боль последних шести месяцев, чего я хотела избежать, даже если он будет длиться всего несколько минут.

Я знала его достаточно хорошо, чтобы предсказать его реакцию. Он бы разозлился. Он бы захотел вмешаться и помочь. И мне пришлось бы умолять его оставить все как есть. Я только хотела, чтобы все исчезло.

Зазвонил мой телефон, пришло сообщение от Дюка с его адресом и припиской приходить, когда буду готова.

Если я буду тянуть время, то будет только сложнее, поэтому я встала с дивана и вышла за дверь, взяв свою сумочку, в которой у меня было несколько вещей на ночь, и поехала через весь город.

Мои пальцы барабанили по рулю, а беспокойство усиливалось, когда я следила за своим навигационным приложением. Я представляла себе, что он живет в городе, уютно устроившись в тихом районе, окруженный обществом, которое он так сильно любил. Но дом Дюка был на границе Каламити, где у соседей было свободное пространство друг от друга. Владения на этой дороге граничили с открытыми пшеничными полями.

Поворот к Дюку был отмечен валуном, на камне был выгравирован номер его дома. Я направила свой «Ровер» с улицы на подъездную дорожку, обсаженную деревьями. За их стволами виднелась пышная и раскинувшаяся лужайка. Гравий хрустел под моими шинами, когда я проезжала мимо дерева за деревом, высокие ветви и зеленые листья создавали навес вдоль прямой полосы.

Затем показался его дом, и волна удивления отбросила мои тревоги в сторону. Его дом оказался совсем не таким, как я ожидала.

Он явно не был холостяцким гнездышком. Это был настоящий дом. Семейный очаг. Я припарковалась перед гаражом на три машины с крепким баскетбольным кольцом, стоящим на цементной площадке рядом с третьим отсеком. Основание обруча обрамляли