Охренеть! Кто бы мог подумать. Лика! Моя Лика. Я её лет пять не видел. Нет, не пять. Шесть, кажется. Нисколько не изменилась. Всё такая же. Красивая. Первая любовь. Даже смешно вспоминать. Мне двадцать восемь, агрессивный, не признающий авторитетов влюбился, можно сказать, в школьницу. Как же она кружила мне голову. Пиздец! Да и сейчас чувствую, ничего не прошло. От её улыбки, которую она дарит не мне, будто кровь в венах закипает.

Подзываю лохматого паренька, который обслуживает наш столик.

– Тебя как зовут?

– Миша.

– Миша, хочешь денег.

– Смотря за что, – отвечает немного нагло. Я думал трястись будет.

– Хочу, чтобы наш столик вон та официантка обслуживала. Устроишь?

Молчит. Видимо, чаевые потерять боится.

– Не бойся, я тебе баблом не обижу, а чем быстрее она подойдёт, тем больше получишь. Ок?

Миша кивает.

Наблюдаю, как он подходит к Лике, что-то говорит ей. А через пару минут она уже ставит на наш стол заказанную выпивку. Едва сдерживаюсь, чтобы не сгрести её в охапку. Только от мысли,как я это делаю дрожь по телу. Вот меня вставляет. НИ одна так баба не будоражила. Лика не смотрит по сторонам. Расставив бокалы, отворачивается и, чтобы задержать её, я лапаю за ягодицы. Упругие, кайфовые.

Дебил? Дебил. Ещё какой дебил. Вместо того, чтобы нормально заговорить с девчонкой, распустил руки. Зато нужный эффект достигнут. Реакция у неё молниеносная, но я даже не замечаю воды, стекающей по моему лицу. Взгляд прикован к её глазам. Зрачки расширяются, когда она узнаёт меня.

– Что же ты так грубо встречаешь старых знакомых Лика? – не могу сдержать улыбку.

– Алексеев?

– И я тебя рад видеть малыш.

– Не зазнавайся Алексеев. Я совсем не рада тебя видеть. Прошу прощения, мне надо работать, – отвечает она холодно и отходит от меня.

Я ожидал более живую реакцию. Радость в глазах или ненависть, но равнодушие совсем не входило в мои планы.

Визуализация героев

А вот сами герои. Первым хочу представить вам Рамиля Алексеева. Ему 34 года. Внебрачный сын Юрия Валентиновича Алмазова. Долларового миллионера и владельца холдинга "Алмаз". Рамиль же вырос в обычной семье с мамой и отчимом. Ненавидит настоящего отца за то, что тот бросил мать и никогда не интересовался сыном.

Лукерья Иванова, 24 года, живёт с мамой и сынишкой. Учится на учителя, подрабатывает в клубе "Ночной алмаз", который принадлежит Алмазову старшему.

Глава 3

С трудом удерживаюсь, чтобы не двинуть по лицу этого самодовольного хама. Столько лет прошло, а он манерам так и не научился. Сволочь!

Но бить нельзя, мне ещё нужна эта работа. Алексей Сергеевич, управляющий клубом, предупреждал нас заранее: “Если к вам пристал кто-то из посетителей, лучше обратитесь к охране, но с гостями вы должны быть исключительно вежливы”.

Беру себя в руки. Прячу чувства подальше. Это всего лишь работа и Алексеев всего лишь клиент. Хамоватый и наглый, но всё же просто посетитель клуба и, я должна остаться спокойной и уравновешенной. И так достаточно того, что я плеснула ему в рожу воду. Хоть бы не нажаловался.

– Не зазнавайся Алексеев. Я совсем не рада тебя видеть. Прошу прощения, мне надо работать, – каждое слово даётся с трудом, будто во рту стекло пережёвываю, особенно извинения.

Отхожу от столика, а мысленно посылаю во все места, куда только можно.

Ненавижу его. Ненавижу! За то, что сделал, за то, что сейчас здесь сидит, а это значит, не спился и не истаскался, как я думала всё это время.

Руки трясёт. Прошу Мишку прикрыть меня, пока я в уборную схожу. А в раздевалке замечаю Вику, которая, наконец, соизволила приступить к работе. Вот кого можно скормить Алексееву. А она только рада будет перед носом богатого дядьки покрутить. Несмотря на то, что у неё есть муж, которого она вечно подозревает в измене, она и сама не ангел.

– Вик, – подхожу к ней с просительным выражением лица, как часто любит делать она. – Вик, можешь обслужить первый вип-столик? Там мой знакомый сидит, не хочу, чтобы кто-то узнал, что я здесь работаю. Ты же знаешь мою маму.

– Красивый? – примирительно спрашивает Вика.

– Ага. Ты таких любишь. Ещё и деньгами сорит. Вон Мишке два косаря чаевыми заплатил.

– О! Такой мужчина мне очень и очень нужен. Спасиб, Ликусь. Сама от золотого куска отказываешься.

Киваю с грустным выражением лица мол “что поделать”, но на самом испытываю огромное облегчение, что больше не придётся подходить к этому уроду.

Прячусь в раздевалке. Забираюсь на диванчик с ногами, обхватываю колени. Понимаю, что надо успокоиться, но меня вновь накрывают воспоминания.

_______________

– Лукерья! Луша! Доча! – зовёт мама, когда девчонки заводят меня домой. – Луша, что случилось?

Я успела выскользнуть из комнаты, когда Рам спустился вниз к друзьям. Подруги помогли мне добраться до дома. Я ничего им не рассказала, вообще не могла говорить. Они окликали меня, а я молчала.

Как признаться подружкам в том, что они не зря за меня переживали. А Рам просто чудовище.

– Лушенька моя, да что ты молчишь? Ты хоть слово скажи, – причитала мама, растирала мои руки и без конца обнимала, прижимала к себе, будто хотела растопить мою немоту свою теплом.

– Девочки, ну вы хоть скажите, что с ней случилось? Обидел кто-то?

– Не знаю, Мария Афанасьевна, сами не можем понять.

Мама охнула, запричитала. Ненадолго отошла, чтобы проводить девочек до дверей и вновь вернулась ко мне. Взяла за руки, посмотрела в глаза.

– Луша, скажи правду. Я не буду наказывать. Татарин твой что-то сделал?

Стоило маме только заговорить про Рамиля, как слёзы брызнули из глаз. Мне даже говорить ничего не пришлось. Она итак всё поняла.

Ну вот как? Как она догадалась?

– Господи, Лукерья! Я же говорила. Сколько раз я тебе говорила.

– Прости мамочка, – я уткнулась в её плечо и плакала, долго плакала, а мама поглаживала мою спину.

– Я хочу заявить в полицию, мам, – пробормотала я, когда слёзы немного утихли.

– Зачем?

– Он изнасиловал меня. Я была против. Пусть его накажут, посадят, – шептала я лихорадочно.

Мама покачала головой.

– Луша, подумай как это позор. Для моей церкви, для меня. Мать, которая не смогла уследить за своим дитём. Нет, Лукерья. Если я что-то для тебя значу, ты не пойдёшь в полицию. Мы забудем про этот случай, и ты больше никогда не будешь встречаться с этим извергом. Он ещё своё получит, в библии сказано: “Каждому воздастся по делам его”. Бог тебя не оставит. А ты молись и вымаливай свой грех перед богом.

Я замолчала, потупив взгляд. Мама всегда была истинно верующей, даже можно было сказать горячо верующей. В тот момент мне стало безумно стыдно за то, что я подвела её.

– И пусть только попробует показаться на нашем пороге, – продолжила мама, увидев моё смирение. – Я сама схожу к его матери и выскажу ей всё, чтобы знала, какое чудовище она воспитала.

– Нет, мама. Пожалуйста. Не надо. Я обещаю не пойду в полицию, но и ты не ходи к ним. Прошу тебя.

Мама всё же дала мне обещание, что не пойдёт выяснять отношения ни с Рамилем, ни с его мамой.

Мы просто забыли об этом случае. Рамиля мама, как и обещала не то, что на порог даже в подъезд не впускала.

А когда не пришли месячные, и УЗИ показало беременность в шесть недель, мы спешно переехали в другой город.

__________________

Как бы я хотела всё забыть, и ведь почти забыла. Но появление Рамиля всколыхнуло прошлое.