Генеральный почему-то смотрит на пузатый портфель.

Потом опять на носки.

Мотает головой.

— Нет, все мои самый смелые ожидания уже валяются кверху лапками. Прошу, — смирившись, он делает жест следовать за ним и показывает мне дорогу.

Я чинно шлепаю следом, оставляя на ламинате мокрые следы. Но полы в доме с подогревом, сейчас просохну. Шеф, вон, босой шастает.

Хотя он похоже морозостойкий.

У него и футболки нет.

Топая за Андреем, я нет-нет да и бросаю голодный женский взгляд на обнаженную спину. Это вообще законно? Разве можно вот так нервировать девушку, у которой уже несколько месяцев длится вынужденный сексуальный простой?

Нет, сначала я и сама ничего не хотела. После свинского поступка Стаса смотреть не могла на мужчин. Это же надо, он мне изменял! Мне!

Я всегда думала, что изменяют тем женщинам, который жмут секс, до тела не допускают. И оголодавшие мужики ищут удовлетворение на вольных хлебах.

У нас со Стасом ситуация была совсем наоборот. Это я все время хотела, а он то устал, то голова болит… Два раза в неделю в лучшем случае. И это с самого начала отношений! А я молодая, кровь кипит, мне тепла хочется, ласки и жестокого разврата, а не десятиминутный вжик-вжик под одеялком после двухчасовых уговоров.

Если говорить грубо, ну как Машка бы сказала, у меня был суровый недотрах все время, что я встречалась со Стасом.

Но я подумала, что вот ну не силен он по мужской части, зато человек хороший, зарабатывает нормально, карьерный рост у него, ну и намеренья серьезные.

Хотя иногда, глядя на колечко, я грустно вздыхала.

Оно как бы говорило мне: распишетесь, и до конца жизни так и будет «вжик-вжик».

И главное, особо никому не пожалуешься.

Скажут, что у меня только одно в голове, и что я эта самая, на букву «б» или «ш».

Вот Корниенко могла бы проникнуться, но мне стыдно было рассказывать ей, как у меня все грустно в койке. Она мне однажды проболталась, сколько раз в неделю жених ее раскладывает, так я чуть вилку от зависти не прокусила. [Историю профессионального роста Маши Корниенко и влиянии на него художественной литературы можно прочитать в романе «Порочные сверхурочные» — https:// /shrt/S7Dd]

И вот, пока я страдала во имя нашего со Стасом светлого семейного будущего, он мне изменял!

И где!

Прямо на рабочем месте!

Я как-то чуть раньше освободилась и приперлась к Стасу в кабинет без предупреждения.

А чего предупреждать? Мы через двадцать минут собирались с ним на обед идти. Открываю дверь, а там…

Мама моя! Собеседование в самом разгаре!

Да с таким энтузиазмом, какого я отродясь у Стаса не видела.

Ну теперь понятно, почему он «так» на работе уставал.

Даже не могу сказать, что меня сильнее подкосило: сам факт измены, да еще такой пошлой, или то, что эту кандидатку мой жених драл крайне воодушевленно.

Я почти год сосу лапу, хотя хочу чего-то другого уже пососать, но мне свой леденец не давали. Тип, я к тебе отношусь с уважением, как я тебя потом целовать буду?

Мудак.

Да на фига мне в двадцать три года в постели такое уважение?

Про куни я даже не заикалась.

И так меня колбасило после этой измены, что прям я всех мужиков подозревала, что они козлы конченые.

Ничего. Отошла. На прощанье сделала Стасу сюрприз.

Съезжая из квартиры, которую он для нас снимал, насыпала ему кайенского перца в трусы.

Да не просто, а по уму. Спецом погуглила, как правильно.

Насыпала, прогладила утюгом, стряхнула, чтоб ничего не было видно, и сложила бельишко обратно в комод. Муа-ха-ха. Почувствовала себя Стенькой Разиным. Так не доставайся же ты никому.

Козел.

Это ему за мои девичьи переживания.

Слава богу, травма оказалась неглубокая, и я довольно быстро оправилась. Но только я собралась походить на свидания, как грянул конец года, и тут уж ни до чего было. Стасик, как задницей чуял, что я страдать перестала, и начал меня заваливать работой.

То есть из просто неудовлетворенной, я превратилась в замученно-неудовлетворенную.

А тут такое перед самым носом. Мускулистое, рельефное.

И мне надо строить профессиональную морду, а не глазки.

Эх… Какие плечи, какая талия.

Будто почувствовав, что мои мысли приобретают нерабочий настрой, Андрей оборачивается ко мне.

И спереди вид тоже закачаешься. На таком хотя бы просто полежать. Косые мышцы пресса так и провоцируют погладить, лизнуть… Господи, мне нужен, как кошкам, этот как его, контрасекс.

— Выпьешь? — спрашивает Андрей, походу, спалив мой масляный взгляд.

Ого, мы уже в столовой. А я, засмотревшись, и не поняла.

— Чуть-чуть, — скромно соглашаюсь я, потому что во рту резко вдруг пересыхает.

Уж больно взгляд у генерального грешный.

Он вот только смотрит, а мне кажется, будто он прикидывает, как меня разложить.

Разумеется, я выдаю желаемое за действительное, но организм отказывается это понимать.

— Садись на барный стул, — говорит босс.

— Да я вот тут с краешка… — указываю на вполне удобное кресло.

— Я сказал, на барный стул, — жестко повторил Андрей.

И от этого тона, такого стального, но обернутого в бархат, у меня внутри сладко вздрагивает.

Глава 4. В любой ситуации надо оставаться профессионалом

Вот сейчас я прониклась.

Прям по самые надпочечники.

Или где там синтез гормонов происходит?

Сразу видно, мужик привык к подчинению. У меня и в мыслях больше не возникает ослушаться.

Я взбираюсь на барный стул, стоящий у окна, и понимаю, что это сплошная провокация. Если сесть нога на ногу, то подол задирается по самое «не балуйся».

Если ноги не заплетать, то коленки разъезжаются, и эффект ещё веселее.

Пока я ёрзаю, босс что-то нам наливает и теперь, подойдя ко мне вплотную, протягивает широкий стакан.

Его бедро задевает мое колено, и меня прошивает молния. Дедушка Мороз, пошли мне плохого мальчика в следующем году, а то, если так и дальше пойдет, я опозорюсь прямо на работе, набросившись на нив чем неповинного человека.

Андрей так близко, что я ёрзаю ещё сильнее, платье от этого ведет себя еще неприличнее.

Когда я забираю стакан, наши пальцы соприкасаются, и во рту разворачивается настоящая Сахара. И у меня четкое ощущение, что босс знает, что я испытываю. От этого мне стыдно, неловко и жарко.

Разнервничавшись, я, не глядя, делаю глоток и понимаю, что хлебнула нечто очень крепкое. Оставляя яблочное послевкусие, обжигающая жидкость прокатывается по горлу, бухается в желудок и оттуда расползается теплом по всему