Я тяжело сглатываю, опасаясь худшего. Каждый раз, когда он просит меня рассказать ему эту историю, происходит что-то плохое.

Мой голос дрожит, срываясь.

— Что я твой маленький цветочек.

Иноуэ удовлетворённо кивает.

— Маленький невинный цветок, оказавшийся во власти слишком тёмного мира. — Нет. Это неправда. Не мир тёмный и хочет украсть невинность цветка, а он сам. — Я поклялся, что буду защищать тебя любой ценой, и я это сделал. Я взял тебя в свой дом, осыпал подарками, любил тебя…

Я улыбаюсь, хотя в сердце у меня смерть.

Любовь не упрекает и не требует.

Любовь не держит в клетке и не пугает.

Бойцы, которые последовали за нами, стоят у двери, готовые выполнить любой приказ. Иноуэ-сама жёстко хватает меня за лицо, заставляя посмотреть на него.

— Ты подарила мне величайший подарок, о котором только может мечтать мужчина: сына. — Я инстинктивно прикасаюсь к животу и морщусь. — Я бы не чувствовал себя в мире с самим собой, если бы не сделал тебе столь же драгоценный подарок.

Он заставляет меня развернуться, и открывает ногой дверь в ванную. Твёрдым телом Иноуэ-сама прижимается к моей спине, толкая вперёд. Мы продвигаемся вместе, а шум душа становится всё громче. Нас окутывает пар, затуманивая моё зрение. Я несколько раз моргаю, пока не различаю очертания пустой кабины и силуэт моей лучшей подруги. Бет лежит на полу. Голая.

От приступа паники не могу нормально дышать. Глаза подруги расширены, зрачки настолько малы, что почти исчезли. Я вижу жгут на предплечье, пустой шприц в руке. Я в шоке.

Мне нужно что-то сказать. Кричать. Бежать…

Но я не могу.

Он позади меня.

Целует основание моей шеи, а затем поднимается к уху. Тёплое дыхание мягко касается меня. Сладкое. Смертельное.

— Теперь ты свободна, любимая. Это мой подарок тебе: жизнь шлюхи, которая хотела отнять тебя у меня. Но ты бы никогда этого не сделала, правда? — Одной рукой он сжимает мою шею, а другой скользит по шубе под платье. — Ты бы никогда не сбежала, забрав у меня сына.

Отрицательно качаю головой, не в силах говорить. Он касается моего живота, затем с хриплым вздохом проводит рукой вниз. Стягивает с меня трусики и входит пальцем. Я настолько сухая, что ему приходится плюнуть на палец, прежде чем засунуть тот обратно между моих бёдер.

Меня сотрясает рыдание:

— Прости меня.

Он заставляет меня раздвинуть ноги, трахая пальцами.

— Тебе правда жаль?

Горькие слёзы заливают лицо.

— Да.

Но не потому, что я пыталась убежать от него.

А потому что не смогла.

И потому что Бет заплатила за мою ошибку.

Неправильно истолковав мои слова, Иноуэ-сама поворачивает меня к себе. Нажимая на плечо и зажав мой подбородок между пальцами, он заставляет меня встать на колени. Под невозмутимым взглядом двух мужчин, охраняющих нас, расстёгивает брюки и проводит членом по моему лицу.

— Покажи мне, как тебе жаль, Цветочек.

Приближает член к моим губам, и я вбираю его в себя.

У Иноуэ вырывается стон, потрясая меня до глубины души.

Иноуэ-сама поднимает мой подбородок так, что я вынуждена смотреть на него. Он несколько раз двигает бёдрами, пока не находит идеальный угол. Горло сжимается, заставляя его наслаждаться ещё больше.

— Да, вот так.

Я упираюсь руками в его бёдра, пытаясь оттолкнуть. Бесполезно, он сильнее и решительнее меня. Я кашляю, когда он входит слишком глубоко. Умоляю его глазами, но он не останавливается. Он прижимается к моим щекам, тянет меня за волосы. Увеличивает ритм и силу своих толчков. Он снова стонет, громче.

И кончает — мне в рот, на моё лицо.

Оргазм, что его сотрясает такой неистовый, мне кажется, он никогда не закончится.

Придя в себя, Иноуэ-сама застёгивает брюки и помогает мне встать. Носовым платком вытирает моё лицо, бормоча слова благодарности. Мой паспорт до сих пор там, на столе. Мысленно я представляю, как хватаю его, ускользаю от наблюдающих за нами мужчин и убегаю как можно дальше.

Я должна это сделать.

Но я не двигаюсь ни на миллиметр.

«Потому что не могу».

Пальцы Иноуэ-сама переплетены с моими.

Как и наши судьбы.

Он целует мой висок, лицо. Убирает от лица мои волосы.

— Не плачь, мой Цветочек. Я здесь, с тобой. Я никому не позволю причинить тебе боль или отнять тебя у меня.

Его язык пробует мои губы на вкус. Неспешно раздвигает их, пока не погружается в мой рот, делая своё обещание ещё более реальным.

Неважно, как сильно я стараюсь. Неважно у кого прошу о помощи.

Он не отпустит меня.

Никогда.

Глава 1

Глория

Сиэтл, настоящее время

Я не встречала того, кто любил бы дождь.

Люди обычно связывают его с негативными или раздражающими ситуациями, такими как бессонные ночи или мокрая одежда, но дождь — это нечто гораздо большее. Это питание, жизнь. Надежда.

Я сижу у окна и глубоко вдыхаю запах дождя. Ледяной ветерок обдувает лицо и голые руки. Мне холодно, но я не двигаюсь. На самом деле, я улыбаюсь. Утро — моё любимое время суток. Мне нравится просыпаться рано и наблюдать, как загораются огни зданий, как расцветает жизнь. Небо начинает проясняться. Скоро улицы заполнятся людьми, у каждого из которых есть своя история и место, куда можно пойти.

В задумчивости я массирую шею.

Интересно, куда пойду сегодня я. Что буду делать.

Смогу ли не думать о нём.

Стискиваю чуть сильнее зубы. Говорят, — время лечит раны, но это не так. Синяк на лице или сломанная рука заживают быстро. А вот опустошённая душа — нет. Когда что-то сломано внутри нас, восстановить это невозможно.

Вот такая я: красивая снаружи, сломанная внутри.

Вот почему меня приютил Рулз.

Генеральный директор Rules Corporation гордится тем, что он холодный и аморальный человек, но он поддержал нас с Джейком, когда мы оказались на самом дне жизни. Рулз дал нам убежище, шанс и цель. И сделал это не из милосердия, скажу прямо. За свою защиту я заплатила дорого, но Рулз никогда не выталкивал меня за пределы моих возможностей и ни к чему не принуждал.

Я выбрала всё, что последовало дальше.

По крайней мере, так я себе говорю.

Подавляя дрожь, я кутаюсь в шёлковый халат и бросаю взгляд на соседнюю комнату. Мой сын ещё спит. Несмотря на то что он один из самых высоких детей в классе, в кровати его фигура кажется крошечной. Он улыбается, словно видит во сне что-то прекрасное.

Я бы тоже хотела улыбнуться, но вместо