У Паши квартира находится на третьем этаже, и большинство жильцов пользуются лифтом, поэтому лестничная площадка свободна. Я спускаюсь по лестнице мелкими шажками. Подвиг нешуточный, если учесть, как сильно трясутся ноги.

Паша ушел два часа назад на встречу с паханом, так что скоро должен вернуться. Конечно, мне стоило бы его дождаться, но больше не могу выносить это чувство беспомощности. Я уже больше месяца прячусь в его квартире, как будто преступница, и наконец решила, что с меня хватит. Я выйду из здания и прогуляюсь по кварталу. Одна. Сейчас три часа дня, что может случиться? Просто небольшая прогулка, совершенно обычное дело, и тут же вернусь обратно. Мы уже несколько раз выходили с Пашей на улицу. Со мной все будет в порядке.

Дойдя до фойе, я машу рукой охраннику, сидящему за своим столом, и иду к выходу. Благодаря стеклянной раздвижной двери я могу видеть людей, идущих мимо по тротуару. На подходе к двери на меня накатывает волна тошноты, которая по мере приближения становится все сильнее. Дверь отъезжает в сторону. Я сглатываю желчь и в два шага преодолеваю последний барьер.

Я выхожу на тротуар. Останавливаюсь и смотрю на небо, наслаждаясь солнечными лучами на лице. Не так уж это было и трудно.

Кто-то проходит мимо меня, задевая рукой мое плечо. Я вздрагиваю и замечаю пожилую женщину. Она огибает угол и скрывается из виду. Меня мутит, руки и ноги все еще слегка дрожат, но оказавшись на улице, стало легче.

Рядом с домом раздается смех: группа детей забегает внутрь здания. Слева продуктовый магазин, куда заходит и выходит много людей, и я решаю повернуть направо. Я уже практически дошла до угла, когда впереди остановилось такси и из него вышел мужчина. Я останавливаюсь и наблюдаю, как он достает с заднего сиденья сумку с ноутбуком. Он в черном костюме с белой рубашкой и темно-серым галстуком под расстегнутым пальто. Сердце колотится с удвоенной скоростью. Дыхание сбивается. Такси отъезжает, мужчина перекидывает ремень сумки через плечо и идет в мою сторону. Я делаю шаг назад. Потом еще один. Мужчина продолжает идти, и с каждым его шагом дыхание у меня становится все более сбивчивым. Я разворачиваюсь и бегу.

Люди. Слишком много людей. Они все на меня смотрят. Я врезаюсь в чью-то грудь. Меня хватают за плечи, вероятно, чтобы удержать, но такое чувство, будто когти впиваются в плоть. Я кричу и, как только меня отпускают, возобновляю бег.

ПАВЕЛ

— Что-нибудь узнала та официантка, которая спит с Душку? — спрашивает Роман.

— Нет, — отвечаю я. — Он говорил о каком-то конфискованном грузе и жаловался, что его жена тратит слишком много денег на туфли. Но это все.

— Я знаю Душку уже пятнадцать лет. Он мастер интриг и безжалостен, когда дело касается бизнеса. Но он никогда не стал бы заниматься торговлей людьми. Мы что-то упускаем из виду, какую-то связь. — Он поворачивается к Дмитрию. — Что насчет людей, которые следят за зятем Душку?

— Ничего.

Роман ударяет ладонью по поверхности стола.

— Как зовут того парня, которого Юлиан посылает выполнять поручения? Бэсим?

— Беким, — говорит Дмитрий.

— Вот он. Я хочу, чтобы Михаил с ним побеседовал. Кто-то посмел послать наемников в клуб Братвы и убить наших людей с целью заставить замолчать, казалось бы, никого. А значит, на карту поставлено очень многое. Мы выясним, кто виновен в смерти Юрия, и я лично с ним расправлюсь.

— А если это Душку все же организовал? — спрашиваю я.

— Тогда он умрет. И смерть не будет ни быстрой, ни красивой. Девушка, которая живет у тебя, что-нибудь рассказала?

— Она сказала, что у человека, который ее схватил, не было акцента. Он назвался ей Робертом, но это имя может быть вымышленным.

— Я попрошу Максима достать фотографии людей Душку. Сможет ли она его узнать?

— Возможно.

— Хорошо. Когда ты планируешь отвезти ее к родственникам? Она живет у тебя уже месяц.

Я невольно напрягся. Я всегда был честен с Романом. До сегодняшнего дня.

— Она не говорит мне свою фамилию и не дает их номер, — вру я. — У меня нет возможности найти их, пока она не скажет.

— Отлично, — рявкает Роман. — И как долго ты собираешься оставаться в этом незапланированном отпуске? Клубы сами по себе не работают.

— Я забрал все необходимое из офиса и работаю дома. Костя занимается тем, что я не могу делать удаленно.

— Хорошо. Но в следующую субботу ты мне нужен в «Байкале». У меня встреча с украинцами. Они хотят с нами договориться.

— Они забыли про Шевченко?

— Все знают, что Шевченко был дурак дураком. — Роман пожимает плечами. — На переговоры посылают нового человека. Он приедет с двумя людьми.

— Хорошо. Я удвою охрану.

Он откидывается на спинку стула и указывает рукой на мою одежду — джинсы и футболку.

— Что это за новый стиль одежды?

— Я хотел поменять имидж, — говорю я и вижу, как он приподнимает бровь. — Что-нибудь еще?

— Нет. Можешь идти. Мы с Дмитрием обсудим остальное.

Я киваю и выхожу из кабинета пахана.

Когда иду по коридору, дверь кухни на другом конце распахивается, и оттуда выбегает миниатюрная брюнетка в заляпанном краской платье. В руках у нее пирожки, и она старается, чтобы ни один не упал в спешке. На верхней площадке лестницы маленькая темноволосая девочка начинает прыгать и хлопать в ладоши. Ее заливистое хихиканье эхом отражается от высоких стен коридора. Жена и дочь Романа. Нина Петрова бежит по лестнице и едва добегает до верха, как дверь кухни снова распахивается и оттуда вываливается повар Игорь, громко ругаясь по-русски матом. Если Роман услышит, как он ругается при его дочке, старый повар получит по заслугам. Я качаю головой и иду к входной двери, а за спиной раздается хор из криков Игоря и женского смеха.

* * *

— Господин Морозов, — кивает охранник в холле моего дома, когда я вхожу. — Как прошел день?

— Хорошо, Бобби. Спасибо.

— А, ваша девушка еще не вернулась.

Я замираю на полушаге.

— Что?

— Она ушла полчаса назад. Я подумал, что вы захотите узнать.

— Ушла? — спрашиваю я, и страх захлестывает меня. — Куда?

— Точно не знаю. Она просто вышла