Руслан остановился. Обернулся.

— Жанна приболела. Взяла сегодня выходной. Но, так и быть, я принесу тебе таблетки.

Удивительный. Сегодня он вёл себя особенно странно. По-доброму. Заботливо. Совесть скребла меня изнутри, призывая озвучить слова благодарности. Он заслуживает.

— Спасибо, — сухо выдавила из себя я.

Он улыбнулся, открыл дверь.

— И за вчерашнее спасибо. Что приехал за мной, — добавила я, стараясь не смотреть в сторону дяди.

— Пожалуйста, Кристин. Пожалуйста, — прошептал он, оставляя меня одну.

* * *

На подушке пиликнул мобильник. Пришло сообщение от Сашки. Она спрашивала, почему я не пришла в универ и сказала, что я пропустила важную контрольную, от результатов которой зависит зачёт. К слову, предмет, по которому была контрольная, преподавала декан. Полагаю, у меня возникнут проблемы по этому поводу... Класс! К головной боли добавились еще и загоны по поводу учебы.

Я страдальчески вздохнула. И за что мне вся эта хрень?

Прежде чем Руслан вернулся с таблетками, меня вырвало ещё дважды. Окончательно лишившись сил, я беспомощно нависла над унитазом, вглядываясь в белоснежную гладь санфаянса.

— Пей, — строго раздалось откуда-то сверху.

Дядя протянул мне стакан с шипучкой, я дрожащей рукой приняла его, выпивая лекарство до дна.

— И собирайся. Мы уезжаем, — в таком же жёстком тоне, добавил он.

Я прищурилась.

Все? От заботливого родственничка не осталось и следа?

Обидно.

Быть милым ему шло больше.

— Куда? — простонала я, почему-то решив, что он все-таки хочет затолкать меня на учебу. Не удивлюсь, если чертова деканша звонила ему по поводу моего прогула.

— Вставай, Крис. Время не ждёт, — игнорируя вопрос, ответил дядя.

Вмиг он поднял меня с пола и поставил на ноги. От резкой смены положения перед глазами заплясали темные пятна. Я недовольно выругалась.

— Хватит меня взбалтывать. И так херово!

— У тебя есть сумка? — оставив меня, наконец, в покое, он придирчиво просканировал комнату.

— Какая ещё сумка? — я медленно доковыляла до кровати и рухнула на неё.

Блядский Громов! Будь он проклят вместе со своей отравой!

Не обращая внимания на мою распластанную по постели тушку, Руслан судорожно бегал по комнате, хлопая дверцами шкафов и комодов явно что-то разыскивая.

— Что ты там копаешься по моим вещам? — осуждающе пробурчала я.

Ничего не отвечая, он извлёк старую спортивную сумку с нижней полки и расстегнув ее принялся зашвыривать туда мою одежду. Без разбора он кидал в неё кофты, свитера, джинсы. От его внимания не ускользнуло даже нижнее белье!

— Эй! Что ты делаешь? Оставь мои шмотки в покое!

Ноль реакции. Даже не повернулся в мою сторону, лишь проговорил, мельком бросая взгляд на часы:

— У тебя есть двадцать минут, чтобы собраться. Иначе поедешь так, как есть.

— Куда поеду? Что происходит? — приподнимаясь на локте, непонимающе спросила я.

— Тебе надо нужно пожить вне дома какое-то время.

— Зачем?

— Для твоего же блага.

— Зачем? — более требовательно и твёрдо спросила я.

Руслан оставил вещи в покое и, наконец, обернулся в мою сторону.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Рискованно.

От таких заявлений я растерянно захлопала глазами.

— Я отвезу тебя в безопасное место, где ты поживешь какое-то время.

— Хочешь сказать, мне опасно в моем доме?

— Да.

— Бред, — фыркнула я, зарываясь носом в одеяло. — Если ты из-за Громова так кипишуешь, то я с ним больше встречаться не намерена, так что не парься.

Я потянулась. Хотя мое состояние было все таким же паршивым, головная боль, медленно, но верно начала отступать. Видимо, таблетки стали действовать.

— Вставай, — застегивая сумку на молнию, требовательно проговорил он.

— Нет. Мне плохо. И я никуда не поеду.

Руслан в пару секунд сократил расстояние между нами. Я подняла на него глаза.

Сосредоточенный. Злющий.

Видно было, что он держится из последних сил, чтобы не стащить меня с кровати силой.

— Отстань. Не будь занудой, — равнодушно парировала я, демонстративно отворачиваясь.

— Машина нашего водителя, в которой ты должна была сегодня ехать на учебу, попала в аварию.

Я вновь посмотрела на дядю.

Нервничает, но пытается совладать с собой. С чего бы?

— С Егором Матвеевичем все в порядке? — справилась я о здоровье водителя.

— К счастью, да. Он пострадал. Находится в больнице, но жить будет. Повезло. Скорость, с которой он ехал, была маленькой.

— У машины внезапно отказали тормоза, — добавил дядя.

Он словно разыскивал понимания на моем лице, но я упорно не догоняла, как связан мой внезапный отъезд неизвестно куда и поломка тачки.

— Скорее всего, это не случайность, Кристин. Были перерезаны тормозные шланги.

Сквозь мутную пелену сознания до меня медленно доходили его слова.

— То есть, аварию кто-то подстроил?

— Именно.

— Но зачем кому-то желать зла нашему водителю?

— Водителю? — всего на мгновение лицо Руслана озарила грустная улыбка.

— Ну… Да… А кому ещё?

— Тебе, например.

— Мне? — я ткнула себя в грудь. По спине прошёлся липкий холодок. — Да кому я сдалась?

Дядя вздохнул, присаживаясь на край постели.

— Ты богатая наследница своего отца.

— Ты хочешь сказать, что меня убрать хотят из-за денег папы? — я была удивлена и возмущена одновременно. — И кому это надо?

— Вероятно, тому же, кто подстроил убийство Германа.

Неприятная волна страха опутала меня мелкими мурашками. Самые ужасные догадки невольно поползли в голову.

— Моя смерть может быть только в интересах наследника. Получается, это либо Ритка, либо… Ты…

Последнее я произнесла с опаской, механически отодвигаясь от Руслана. Он вновь одарил меня печальной улыбкой. Устало вздохнул.

— Причастность Маргариты сейчас проверяют. Что же касается меня… — он намеренно медлил, изучая меня своими темными глазами.

Я напряглась. Делая ещё одно неловкое движение, отстраняясь от дяди. Могу ли я ему верить?

— Ты совсем не читала завещание, да? — тихо, чуть хрипловато спросил он.

Я отрицательно кивнула.

— Я твой опекун, Кристин. Моя цель — оберегать тебя аж до двадцати семи лет. Подтирать тебе сопли, носиться, как курица с яйцом… Только в случае моего успешного исполнения этого условия я стану полноправным владельцем «Хэви Индастрис». То есть, даже при самом лучшем раскладе, на другое наследство Германа я претендовать не могу. И вопрос. Как думаешь, твоя смерть в моих интересах? Ведь если тебя не станет, получается я, как твой попечитель, с треском провалю свою миссию, — он звучал устало, отстранённо. Было видно, что мои подозрения его задевают и оправдываться ему неприятно.

Я примолкла. Зарождающийся страх сменило облегчение, затем пришло чувство вины. На языке крутилось извинение за подозрения, но озвучить его я не смогла.

— Не переживай. Махов знает, что я хочу тебя увезти и знает, куда мы направляемся. Собственно, именно он посоветовал спрятать тебя во избежание