- Все нормально, мам, - сказала она, и в ее голосе не было и тени прежней жалости к отцу. - У тебя будет синяк, нужно его зафиксировать. К нему я приложу видео, которое только что сняла. Я всё успела снять. Как он тебя схватил, и всё, что он говорил.

Она достала из кармана телефон. Ее глаза были сухими и решительными, никакого страха, никакой жалости.

- Я думала, он одумается. Но он ничего не понял. И я больше не буду его жалеть.

Глава 16

Как же повзрослела моя дочь.

Я гордилась и боялась этого. В шестнадцать развод родителей наверно должен переживаться проще, легче, или как сейчас правильно говорить - осознаннее. Интернет пестрит, кричит и сует нам прямо в нос мнение про то как правильно переживать чувства, как справляться с эмоциональными качелями, холодностью или излишней агрессией. Но интернет - не путеводитель и не универсальное средство от всего.

Мерило приемлемого всегда в нашей голове. Оно исходит от того, что в нее заложено воспитанием, поведением, восприятием себя и окружающих.

- Мы должны поехать в травмпункт или что-то подобное? - спрашивает дочь, все еще крепко сжимая в руках свой гаджет, которым только что так смело и решительно угрожала отцу.

Дрожит. Почти плачет.

- Нет, Варя. Я не стану этого делать. Есть дела гораздо важнее. Кроме того, лучше лишить его не только свободы, но и возможности совершать другие преступления.

Дочь совершенно точно понимала, что на зарплату чиновника среднего звена, даже если он еще и директор спортивной школы, невозможно иметь все то, что имел Покровский. Шикарная квартира по меркам нашего небольшого города, машина, содержать семью, обеспечивать нас отдыхом и даже покупать самые лучшие гаджеты. Не говоря о незапланированных тратах на отдых и любовниц.

- Хорошо. А что будет с отцом Дани?

- С этим мы тоже обязательно что-то сделаем. Мы не оставим тренера нашей хоккейной команды в беде, и уверена, что родители мальчиков из команды нас поддержат.

Следующие несколько дней начинались и заканчивались довольно предсказуемо. Варя уходила в школу, а я садилась на телефон и вела бесконечные переговоры с адвокатами, родителями, членами спортивного комитета и всеми, кто мог хоть как-то повлиять на дело Артема.

На его сторону, как я и предполагала, встало достаточно много родителей, возможно за исключением двух-трех отцов мальчишек из команды, которые имели личный интерес к делам Покровского и не могли не поддержать “товарища”.

С другой стороны, я общалась с юристами касательно самого Леши. Выдвинула обвинение в намеренном избегании бракоразводного процесса с целью сокрытия доходов. Обвинила в незаконности получения этих доходов, супружеской неверности и все, что только могла притянуть к этому делу.

Потребовалось всего несколько дней, чтобы всем этим заинтересовались не просто адвокаты, о еще и следователи (спасибо, интернет!), которые тоже читают местные паблики в социальных сетях.

Первым ударом стало видео, которое Варя (хотя она полностью отрицает свое участие и ссылается на несовершенство защиты своего “облачного сервиса”) слила в сеть. На следующий день вышли статьи и материалы с довольно громкими заголовками: “Чиновник угрожает бывшей жене”, “Дело Покровского: волк в овечьей шкуре”, “Кому мы на самом деле доверили наших детей?”.

Дело обрастало не только новыми подробностями, но и масштабом.

Из маленького и местного оно быстро переросло до районного уровня. Потом до областного.

Было удивительно как много у Покровского оказалось защитников на самых верхних должностях в нашей федеральном округе. Сам он успел выехать за границу до того, как его объявили в федеральный розыск. Теперь путь в страну для него полностью закрыт, ведь при пересечении границы он сразу попадет в тюрьму.

Поэтому я пошла дальше. Мне уже было важно не столько упрятать Лешу за решетку - всеми своими действиями он лишний раз подтверждал, что именно там и должен оказаться, сколько помочь Артему. Давление продолжилось, даже несмотря на то, что главный обвинитель слинял подальше поджав хвост.

Касьянова отпустили домой под залог, временно лишив права тренировать детей и вообще заниматься преподавательской и спортивной деятельностью, а также потребовали подписку о невыезде. На этом настоял адвокат, так как у него несовершеннолетний сын.

Мы не виделись лично, но очень много разговаривали по телефону. Варя и Данил тоже много общались. Часто его сын приходил к нам в гости и я передавала с ним что-то из домашней еды.

- Я потеряю форму, если буду столько есть. Хотя с другой стороны кто меня теперь наймет на работу. Если только какая-нибудь управляющая компания в качестве дворника, - отшучивался он.

- Они вернут тебе это право.

- Если дело дойдет до реального суда и с вынесением обвинительного приговора, то тренировать детские и подростковые команды я больше не смогу. А на взрослыху меня просто не хватит терпения.

От его слов становилось не по себе.

- Я шучу, - быстро оговаривается Артем, словно чувствуя, что сказал не то, что стоило. - Я… знаю, что у меня есть… были серьезные проблемы с гневом и его выходом, его выходом через конфликты, через физические разборки, через…

- Драку с судьёй, - добавляю я.

- Точно, - отвечает, и я слышу в его голосе неуверенность, ровно ту, с которой он когда-то уезжал.

Двадцать лет назад я не поддержала его. Двадцать лет назад я выбрала безопасность, а не сумасшедшие, почти нереальные мечты того, в кого должна была верить. Мой первый шаг к той реальности и к тому итогу, в котором я оказалась.

Виноват ли в этом Артем? Возможно. Он предлагал будущее без каких-либо обязательств в семнадцать лет. Что я тогда понимала?

И есть ли смысл жалеть о том выборе, который уже сделан? Теперь, когда у меня есть дочь - замечательная, импульсивная, верная своим убеждениям и, кажется, с большей ответственностью подходящая к определению того, что хорошо, а что плохо. Когда у самого Артема есть сын и брак за плечами.

- Мы все не идеальны, - наконец-то говорю то, что итак стоило давно признать. - Но мы можем делать выводы и стараться не повторять поступки, которые могут привести к неисправимым последствиям.

- А получить второй шанс?

- Уверена, что тебе восстановят лицензию и тогда команда сможет…

- Я не про работу, Оля, - перебивает меня Артем.

Я понимала о чем он говорил. Понимала, что мы сближаемся с огромной скоростью. Понимала, что задаем друг другу личные вопросы, проверяем границы,