— Хотите сказать, она не носит вам кофе? — вздергивает бровь мама.

— Хочу сказать, что я и сам могу принести ей кофе, если потребуется. Не стоит принижать ее достоинства.

— Достоинства, — фыркает мама. — Достоинство — это добиться в жизни чего-то! Стать кем-то, стать…

— Не. Принижайте.

От его тона и льда, сквозящего в нем, даже я замираю. И машинально крепче сжимаю руку. Он так защищает меня… Как никто и никогда не защищал, никто! Мама никогда не считала меня “кем-то”. Я позор семьи и все такое, но он… Боже, так и влюбиться в него недолго, это же запрещенный прием, кто так делает вообще? Я уже совершенно точно не хочу на него обижаться за все то, что он натворил, да и вообще… Не хочу и не буду точно, потому что этот поступок для меня значит гораздо больше! Я не могу не ценить то, что сделал он, когда никто и никогда даже не задумывался, как это для меня важно.

— Молодой человек, — оживает папа, — прикрутите тон, когда разговариваете с моей супругой.

А. Ну да.

— Я прошу ответного уважения, не стоит говорит гадости моей… любимой девушке, она не заслуживает всех этих слов и мне странно, что вы, как отец, позволяете этим словам звучать за этим столом.

Божечки… Мне надо срочно измерять давление, там. кажется, давно перевалило за норму и я на грани инсульта, честное слово.

— Любимой девушке? — вдруг встряет мама. В целом, очевидно, это единственное, что их волнует в его словах, но мне уже все равно, пусть что хотят говорят. Они делают такие удивленные лица, словно не сидели тут битый час и не наблюдали за нами. Детский сад.

— Именно, — Илья поднимает наши сцепленные руки к лицу и целует мои костяшки, — что-то не так?

— Просто не припомню, чтобы вы представлялись парой, когда я заходила в ваш офис на прошлой неделе. Откуда взялась эта ваша любовь?

— На работе принято работать, Елена Николаевна, — улыбается он ей, — там мы отношения не демонстрируем, да и вы не были заинтересованы вопросами личной жизни дочери. Здесь же, в неформальной обстановке нам не приходится скрывать свои чувства. Так что приятно познакомиться с вами и в статусе парня вашей дочери.

— Вы ей не пара, — морщится она.

— О, я не удивлен, но вы уж простите, меня мало интересует ваше мнение на этот счет.

— Я мать! Чье еще мнение вас должно интересовать?

— Я бы с удовольствием прислушался, если бы считал хоть одно ваше мнение… простите за бестактность, но, адекватным? Ваша дочь удивительный человек. Она закончила институт с отличием, работает в крупной фирме, была назначена ведущим дизайнером на огромном зарубежном проекте! Умница, красавица, работает и с каждым днем совершенствуется, а вам все еще в ней что-то не нравится. Удивительно, и с чего бы я должен был прислушиваться к вашему мнению?

Мама замолкает. Даже папа ни слова ему не говорит, а я… А я просто в шоке. Он правда все эти слова говорит, или я все это себе на стрессе придумала? Сейчас ущипну себя и очнусь в моменте, когда родители стоят у стола и спрашивают, могут ли присесть с нами?

А еще интересно… Он правда так обо мне думает, или это такая хорошая актерская игра? Если второе, то несите ему Оскар прямо сюда, потому что я поверила. Я очень поверила…

— Спасибо, — отмираю первой, потому что чувствую острую необходимость сказать ему эти слова, — что защищаешь. Меня никто и никогда так не защищал, как ты.

Камень в огород папы попадает идеально, судя по его покашливанию, а Илья улыбается, глядя мне в глаза. Он приобнимает меня за плечи и целует в висок, и я вдруг понимаю, что совсем не боюсь больше этого чертового ужина. С ним не страшно! Он точно броня принимает на себя все удары и еще и наносит свои в ответ, задевая довольно сильно.

Мама молчит — а это реально показатель, потому что заткнуть маму не может вообще никто.

— Ты заслуживаешь этого, — говорит Илья, окончательно растапливая мое сердце.

Официант приносит блюда и на какое-то время мы погружаемся в тишину, потому что больше нечего сказать. Десерт, что заказал мне Илья оказывается просто невозможно вкусным! Я лопаю с удовольствием, но…

— Много сладкого испортят твою фигуру, — говорит мама словно невзначай, — она и так не идеальна, а здесь такой жирный крем, что…

— Ешь, родная, — он снова называет меня так и я даже забываю, что только что говорила мама. — Я от твоей фигуры без ума, особенно, когда на тебе нет одежды и ты сидишь на мне сверху. В жизни не видел ничего соблазнительнее.

Мама давится чаем, а папа краснеет от злости. И только Илья сидит с победной усмешкой, а я…

Господибоже, а я испытываю сумасшедшее желание поскакать на нем сверху.

Упс.

Глава 26. Илья

Было сказано много слов, но стоит отметить, что ни единой фразы я не выдумал, а говорит только факты и только то, что вертелось в моей голове. Не знаю, как охарактеризовать это мое поведение, но честности ради мне в целом все нравится. Чувствую ли я себя странно? О да. Очень! Я уже упоминал, что человек я простой, никогда не был замешан в серьезных отношениях и в целом не особо знаю, как себя в них вести, но что-то мне подсказывает, что родители Арины нам поверили.

И… Это ее “спасибо, что защищаешь” надломило какой-то кусочек в моем сердце. Я еще никогда не хотел никого защитить так же, как и ее. И да, на нее нападают совершенно несправедливо, да еще и самые близкие люди, которые должны быть всегда на ее стороне, но, черт возьми, я реально впервые в жизни ощутил такую острую необходимость отразить все нападки на близкого мне человека.

А я с легкостью могу назвать Арину близкой, потому что мы вместе за такой короткий период времени уже столько всего пережили, что назвать ее как-то иначе вообще не поворачивается язык.

За столиком с родителями Арины мы сидим примерно еще полчаса и все это время она молча лопает десерт и пьет чай и мне до странного радостно, что она может себе это позволить. У нее было уже две истерики только на моих глазах из-за них, сколько же раз она страдала, когда этого никто не видел? Мне непонятно, как родители так могут относиться к своей дочери, но к концу обеда они переключились на меня и я выдохнул, что они отстали от нее хотя бы ненадолго.

Мне уворачиваться от летящих в спину камней вообще не привыкать, так что могу сказать, что обед прошел довольно неплохо. Правда мне пришлось немного похвастаться своим состоянием, что я крайне не люблю делать, но зато пыл мамы Арины немного поутих после моего рассказа о бизнесе, недвижимости, акциях других компаний, количестве автомобилей и все такое. Я действительно не люблю этим хвастаться, даже на работу вот уже несколько лет катаюсь только на одной машине, но я помню рассказы Арины о том, что ее мама мечтает о богатом муже для дочери, поэтому пришлось раскрывать все карты. Для дела…

Самое интересное, что когда Елена Николаевна пыталась укусить и меня, то… меня начала защищать Арина. Это было крайне неожиданно, учитывая тот факт, что мы притворялись парочкой, чтобы Арина могла не ссориться с мамой, но когда та сказала:

— Вы знаете, страховая компания — это самый скучный бизнес из всех, что можно было выдумать.

— А кто тебе сказал, что в его кабинете там бывает скучно, мама? — ответила ей Арина и я потерял дар речи.

И очень захотел чего-то нескучного с ней в моем кабинете…

Она, конечно, покраснела сразу, но ее мама не нашлась с ответом, а минут через пять они и вовсе сказали, что им пора идти и, что удивительно, пригласили нас на ужин.

Очевидно, чтобы попробовать покусать нас дальше, но мы не ударили в грязь лицом и согласились. Причем оба и в один голос.

Думаю, Арина очень быстро пожалела об этом, а для меня уже дело принципа довести дело до конца и заставить их поверить в то, насколько же прекрасна у них дочь.

А сейчас мы наконец-то вышли из этого чертового ресторана и сели в машину, одновременно шумно выдыхая. Ну и денек…

— Илья Александрович, спасибо вам огромное, — говорит Арина негромко. Она говорит таким безжизненным голосом, словно из нее выпили все соки. Хотя… так и есть. Главным блюдом на обеде была именно она. — Вообще не знаю, как вас отблагодарить. Вы так круто отбрили маму!