- Ничего страшного, - говорю я, - ручка входной двери в ребро впечаталась.

Ладони на моих коленях замирают и сжимаются сильнее.

- Дай посмотреть, - требует Гроднев, - надеюсь, ты не сломала ребро.

- Всё в порядке, не нужно…

- Нужно проверить и полечить все вавки! – строго заявляет Гроднев. – Не бойся, я подую.

Меня его обещание что-то совсем не успокоило. Наоборот, волнительно как-то стало и жарко.

Гроднев схватился за край футболки и задрал её выше, до груди. Понажимал на рёбра вокруг начинающего темнеть синяка.

- Думаю, действительно, всё в порядке, - пальцы Платона Богдановича опять увлеклись поглаживанием моих рёбер. – Просто синяк.

А мне уже так жарко, что воздуха не хватает.

Щёки горят, а вдохи получаются какими-то рваными

- Нужно подуть… - хрипло шепчет Гроднев и наклоняется к моим рёбрам.

Горячее дыхание мужчины разжигает в теле настоящий пожар.

Закрываю глаза и считаю про себя до десяти.

- Ох… - из моей груди вырывается стон, когда губы Гроднева прижимаются к коже рядом с ушибленным местом.

- Там, где подули, нужно и поцеловать, разве ты не знала? – шепчет мой спаситель.

Мужские ладони обхватывают мою талию.

- А тут не болит? – спрашивает Гроднев, прижимаясь губами к моему животу ниже пупка.

- Ох, нет… - стону я.

Живот дрожит. Мышцы сводит в сладком напряжении.

- Что ты делаешь? – спрашиваю я задыхаясь.

- Успокаиваю, - бурчит Гроднев.

Он мягко давит мне на плечи, заставляя лечь на спину. Футболка вместе с бюстгальтером задираются ещё выше, и мужские губы прижимаются к обнажённой груди.

- Мне нужно идти, - пытаюсь сказать я, но выходит слишком неуверенно.

Мешают стоны, сами собой вырывающиеся из груди.

- Не нужно, Полина, - Гроднев приближает своё лицо к моему. – Хватит, добегалась уже.

Платон дёргает ремень на моих джинсах, пытаясь его расстегнуть.

28

Джинсы слетают с меня быстрее, чем я могла бы сказать «ох». И футболка каким-то волшебным образом уже через секунду оказывается не на мне.

Не успеваю почувствовать неловкость, потому что губы Гроднева уже впиваются в мои. Уверенно давят. Язык проталкивается в мой рот.

Платон не ждёт моего одобрения и разрешения. Он целует, разжигая огонь желания, и точно знает, что делает.

Голова кружится, мысли путаются, а в груди и животе сладко сжимается.

Я думаю о том, что вот именно сейчас сквозь пальцы утекают последние секундочки, когда можно сказать ему нет и прекратить всё это безобразие.

Но мгновения продолжают проходить одно за другим, а я так ничего и не говорю.

Можно притвориться, обмануть саму себя тем, что напор Платона был слишком сильным. Что у меня не хватило сил отбиться или ещё что-то в этом роде. Но если быть честной, то я хочу того, что происходит.

Руки и губы Гроднева сводят меня с ума. Он как будто знает, где дотронуться так, чтобы я задрожала всем телом.

Пальцы Платона чертят неторопливые дорожки по моим бёдрам, повторяя формы.

- Ты слишком хороша, чтобы дать тебе уйти, - хрипло шепчет он, целуя плечо, с которого только что стянул лямку бюстгальтера.

Усмехается какой-то своей мысли. Щекочет кожу щетиной.

Я млею и таю. Окончательно отпускаю контроль и доверяюсь мужским рукам. Будь что будет.

Я ещё никого так не хотела.

Раньше думать об этом было неправильно. Когда мы познакомились, я ещё даже не подала на развод, а он готовился к свадьбе с другой женщиной. Но теперь-то мы вроде оба свободны. Так почему нет?

Застёжка бюстгальтера щёлкает, и на мне не остаётся ничего, кроме трусиков.

Гроднев пожирает взглядом моё тело. Сглатывает. Я вижу, как дёргается туда-сюда его кадык.

- Ты… - от хриплого голоса Платона по телу бегут жаркие мурашки, - ты с ума меня сводишь… как мальчишку…

Его руки на моём теле повсюду. Губы следуют за руками, доводя меня до истерики. Мне кажется, я скоро взорвусь. Не выдержу этого накала.

Гроднев с рыком прикусывает мочку моего уха, и я удивлённо охаю, широко открыв глаза. По телу словно проносится разряд электрического тока. Влажный язык проходится по тому месту, где только что были зубы, и меня бросает в дрожь.

Я задыхаюсь. Выгибаюсь в спине и хватаюсь руками за голую спину Гроднева в попытке удержаться в сознании.

Когда он успел снять с себя одежду?

Платон резко дёргает меня на себя. Точнее. под себя. Накрывает своим телом, упираясь очень напряжённой частью тела в низ моего живота.

Уже только ощущение его стояка, прижатого ко мне, подбрасывает градус возбуждения близко к температуре кипения. Я предвкушаю, как эта часть мужского тела окажется во мне. Растянет меня. Заполнит.

Стону и даже почти рычу. Жалобно хнычу, сгорая от нетерпения. Впиваюсь в крепкую широкую спину Платона ногтями, стараясь поторопить.

- Сейчас, моя девочка, сейчас… - сбивчиво шепчет он, стягивая с моих бёдер трусики.

Мужские ладони ныряют под мои колени и дёргают их вверх, заставляя согнуть ноги. И тут же давят в стороны, раскрывая меня перед Гродневым.

- Какая же ты горячая, Полина, - хрипло шепчет Платон, растирая влагу у меня прямо там. – Огненная…

Я и чувствую себя в его руках факелом. Подожжённым им и горящим для него.

Тяну его за шею на себя. Ближе. Ещё ближе.

Прижимаюсь к нему, как кошка, не знающая морали и гордости.

- Полина… - хриплый шёпот у самого уха почти доводит меня до оргазма.

А в следующую секунду Гроднев толкается бёдрами вперёд, заполняя меня собой. Это последняя капля. Я и так уже была на грани. Доведена им до предела.

Взрываюсь самым диким в своей жизни удовольствием. Дрожу, скулю от сносящего крышу кайфа и цепляюсь руками за плечи того, кто смог подарить мне такую ошеломительную эйфорию.

Дышу часто-часто, а Гроднев ловит мои губы своими губами и снова толкается бёдрами вперёд, растягивая меня там именно так, как мне бы того хотелось. Сильно, до предела и невероятно сладко.

- Ты самая горячая женщина, которая у меня была, - рычит Платон.

Он и сам уже на грани. Глаза заволокло дымкой удовольствия. На лбу выступила испарина. Он так красив сейчас. Как греческий бог.

Толчки становятся быстрее и резче, и я снова теряю связь с реальностью. Опять растворяюсь в удовольствии вместе с Платоном.

Из глаз текут слёзы. Я чувствую их на коже. Просто удовольствие слишком велико. Ещё