— Незабываемые, — откидывается он на спинку пластикового кресла, криво ухмыляясь краешком губ.

— Не жалеешь?

— Нисколько.

— Значит, ко второму раунду готов? — хитро прищуриваюсь, гоняя трубочкой по стаканчику взбитую пену.

— А что, магазины еще не кончились? — не ведется на мою подначку Давид.

— Не-е, с магазинами мы в завязке, — обещаю не то ему, не то себе. — Я уже без сил.

— Согласен. Тогда, какие планы дальше?

— О, тут уже всё проще и намного легче, — отвечаю улыбкой на улыбку, вновь ловя себя на том, что глаза помимо воли залипают в темном взгляде Цикала.

Блин, Котова, конечно, он шикарен. Ты об этом и раньше знала, но так открыто пялиться… это уже чистое палево. Прекращай!

Одергиваю себя, опуская ресницы.

— Еще полчаса Амина с удовольствием полазает на игровой площадке, — делаю паузу, нагоняя тайны, — а потом в кинотеатр.

— Я присоединюсь? Надеюсь, не успел еще тебе надоесть? — вся беззаботность стекает с лица мужчины, как дождевая вода. — Но если хочешь, уйду. Я вижу, что тебе еще слишком тяжело меня воспринимать спокойно. Нужно время, а я тороплю. Понимаю, Юля. Честное слово, всё понимаю. Но… не могу по-другому. Меня магнитом к ней тянет.

Давид переводит на дочь темно-карий задумчивый взгляд. Жадный. Гордый. И уже любящий.

Да, именно так.

Голову готова дать на отсечение, что Цикал уже всем сердцем любит Амину и сделает всё, чтобы у нее все было хорошо.

— Нет, не хочу, — качаю головой, подтверждая слова жестом. — И, честно говоря, наоборот, собиралась просить тебя побыть с дочерью. Мне нужно отлучиться на пару часов. Но к концу сеанса обещаю вернуться, чтобы всем вместе поесть мороженое. У нас с кудряшкой такой ритуал в конце каждого дня шоппинга.

— Если нужно, конечно, поезжай, — кивает Давид без раздумий. — Мы тебя дождемся.

— Спасибо, постараюсь вернуться пораньше, — благодарю, бездумно покручивая кольцо на пальце. Мне уже не терпится его снять и вернуть законному владельцу.

Глупость, естественно, но на украшение в последнюю неделю будто аллергия появляется: рука так и чешется, а чужая вещь раздражает.

— По работе? — вдруг спрашивает Цикал, отслеживая движение моих рук. — Не будешь против, если охрана тебя сопроводит? Мне так будет спокойнее.

— Не совсем, — отвечаю честно на первый вопрос. — И да, против не буду, — на второй.

Охрана…

Охрана — это хорошо… с ней мне как-то спокойнее.

Не знаю, откуда берутся такие мысли, но… предчувствие дело такое… непредсказуемое.

Глава 16

ДАВИД

— Выбирай, на какой фильм или мультфильм мы идем? — останавливаюсь вместе с дочерью перед чередой разноцветных витрин с афишами.

За выбор Амины совершенно не переживаю. Мне вообще всё равно, что там будет транслировать кинематограф: веселую детскую комедию, приключения или же сказку про принцесс.

Главное, это время я проведу со своим ребенком. Наслаждаясь его обществом.

— Ну-у, — забавно тянет кудряшка, наматывая «хвостик» на указательный пальчик и бегая карими глазками от одного рекламного щита к другому, — я бы посмотрела вот этот боевик. Его мальчишки в саду всю неделю хвалили.

Останавливается она возле афиши, на которой двое рисованных сорванцов лет восьми — десяти «дают пять» машинам-роботам.

— Тёма сказал, что полный улёт, а Ванька хвастался, что ему папа его на компьютер уже скачал, — добавляет она, оборачиваясь ко мне. — А тебе что нравится?

— Я доверюсь твоему мнению, — улыбаюсь, слегка удивленный выбором малышки.

С виду такая маленькая, хрупкая и воздушная в своем белом платье в ярко-зеленый крупный горох. На ногах белоснежные носочки с рюшами и балетки на небольшом каблучке. На макушке забавные хвостики, заколотые резинками в виде пушистых гусениц. Шарики разноцветные в руках. Рюкзачок на спине. Очаровательная улыбка. Ямочки на щечках.

Ну вся девочка-девочка. И на тебе, боевик.

М-да, Дав, ничего ты не понимаешь в современной молодежи.

Хмыкаю, удостоверяясь, что мультфильм имеет ограничение 6+, а значит, убийств и расчлененки можно не опасаться.

Ёперный театр, Цикал, ты — отец!

Кайфуй.

Подначиваю себя, чувствуя в душе распирающую гордость.

— Подожди, — дочка сбивает с веселых мыслей и, явно подражая Юле, смешно приподнимает бровки и упирает кулачки в бедра. — Ты что же, в кинотеатр тоже никогда раньше не ходил?

— Ходил, только очень давно, — сознаюсь, любуясь красоткой, которую мне родила и вырастила Котова.

Идеальная.

Вот просто во всем идеальная.

Кажется, я полюбил эту девочку в первый же миг, как понял, что она моя. Или даже чуть раньше, когда она задрала голову вверх, забирая свой мяч, и улыбнулась, заглянув карими глазами, так похожими на мои, в самую душу.

— Наверное, сто лет назад, — кивает с умным видом самой себе Амина.

— Ну, не настолько уж я и старый, — спешу её разуверить в своей дряхлости, замечая улыбки на лицах охраны.

После того, как несколько лет назад на меня было совершено пару покушений, в одном из которых я потерял личного телохранителя, а во втором получил легкое ранение в плечо, эта мера предосторожности стала такой же повседневной и обыденной, как привычка чистить зубы.

И пусть заказчика и организатора тех двух случаев полиция нашла и арестовала, а затем отправила отбывать тюремный срок, я не отказался от услуг квалифицированных спецов.

Дураков на всех хватает, лучше перестраховаться. А сейчас — так тем более, когда появились те, чьи жизни для меня в приоритете.

— Нет, совсем не старый, — смеется дочка, с радостью принимая у продавца попкорна стаканчик со сладким лакомством и бутылку пепси, которые я предложил ей купить до захода в кинозал. — Ты мне нравишься.

Признание звучит так просто и открыто, как могут его делать только дети, не обремененные кучей условностей, и не боящиеся не услышать взаимного признания в ответ.

Чисто и от души.

— Даже больше, чем дядя Влад, — продолжает малышка, не замечая моей заминки и стекшей с лица улыбки.

— А дядя Влад хороший? Он тебя не обижает? — спрашиваю, сглотнув неприятный комок, вставший поперек горла.

Знаю, что эти вопросы нечестны по отношению к Юле, и я не имею на них права. И тем более на претензии… но, чёррт, кто из нас идеален? Кто не полюбопытствует, когда рядом идет и сияет белоснежной улыбкой такой отличный источник информации.

— Нет, не обижает, — Амина даже головкой трясет, подтверждая свои слова. — Он хороший. Куклу мне подарил и шоколадки, — добавляет через паузу. А потом, как гром среди ясного неба. — Только он чужой. Не мой папа.

Тяжелый грустный детский вздох разрывает душу в клочья.

Не папа.

Конечно, не папа.

Сжимаю кулаки, уговаривая себя еще немого потерпеть.

Я обещал Юле