Возможно, это всего лишь моя фантазия, но он будто бы на мгновение колеблется. Его рука тянется к моему лицу, и он сжимает мой подбородок теми же изящными пальцами, которые всего пару минут назад разрушили меня. Распухшие губы сами собой раздвигаются. Что-то в его лице подсказывает мне, что хотя бы сейчас в его сердце есть нечто большее, чем просто похоть или жажда мести. В его взгляде — мольба и ярость. Та самая, что заставила его когда-то вытатуировать мое имя на члене парня, который пытался сделать меня своей шлюхой.

— Помни, маленькая шпионка, — хрипит он, его дыхание обжигает мое лицо. — Ты можешь не видеть меня, но я всегда вижу тебя. Я никогда не бываю далеко. — Его голос меняется, становясь почти насмешливым: — Конечно, ты ведь не настолько глупа, чтобы попытаться сбежать от меня во второй раз, верно? Ты умная девочка. Знаешь, чем это закончится.

Он отпускает мой подбородок, поправляет пиджак и приглаживает волосы, снова выглядя идеально, как будто ничего не произошло. Затем отступает в сторону, ясно приглашая меня пройти мимо. Я шагаю, держа руки жестко прижатыми к бокам, сжав кулаки так, что ногти впиваются в ладони. С каждым шагом все больше осознаю, что за моей спиной его люди. В их телефонах — порнографические кадры со мной.

Глаза следят за мной, пока я прохожу мимо бара в зону ожидания перед рестораном. Часть меня надеялась, что здесь не будет тех же посетителей, что многие из них уже ушли, и лишь немногие будут знать. Но, разумеется, они все остались. Все, чтобы понаблюдать за моим «маршем позора». Я избегаю встречаться с кем-либо взглядом, боясь увидеть насмешку, презрение. За все годы попыток найти свое место в медийном мире Нью-Йорка я встретила много людей и научилась их читать. Даже среди высшего общества ничто так не возбуждает, как грязная похоть к «шлюхам». Их заводит сама мысль о том, чтобы напоить до беспамятства и трахнуть в кабинке туалета.

К счастью, того единственного, кого я боялась встретить, здесь больше нет. Никаких следов Никко — столик, за которым мы сидели, теперь идеально убран и готов для новых клиентов. Похоже, мне все-таки не придется вести с ним этот сложный разговор.

Я выхожу из ресторана в уютный полдень, чувствуя, как стыд растекается по всему телу. Я покинула это здание, но ощущение, что случившееся выжжено у меня на лбу, не отпускает. Будто клеймо на моей коже.

— Мисс Роджерс. — Мужчина в костюме держит открытую дверь черного Rolls Royce. — Я отвезу вас домой.

Я хмуро смотрю на него, потом на машину. Не могу отрицать, что запуталась. Деклан Сантори использовал меня для грязного перепиха, а потом отправляет в люксовую тачку с шофером? Решаю не тратить ни секунды и забираюсь внутрь. Хотя бы здесь никто не сверлит меня любопытными взглядами.

Дверь мягко захлопывается, и я погружаюсь в мягкое кожаное сиденье, ощущая, как напряжение покидает мое тело. По крайней мере, мне не придется ехать с ним в одной машине. Теперь я точно понимаю, что чувствовала Адди, когда ей приходилось терпеть напряжение между ней и Джаксом в их времена встречаний.

От меня также не ускользает тот факт, что с Никко теперь все. Хотя я не верю, что видела его в последний раз, он не рискнул остаться, а значит, скорее всего, будет доставать меня меньше. А если и осмелится, я "кину его к черту" в паре строчек текста. Он ушел, поджав хвост, не осмелившись сказать против Деклана ни слова, так что проблемой он точно не станет. Я тихо смеюсь себе под нос — у этой странной связи с психопатом есть свое преимущество: он пугает всех менее отбитых.

Я устраиваюсь поудобнее на мягком сиденье, мои глаза падают на роскошный мини-бар, сверкающий огнями. Это определенно самый шикарный лимузина, в котором я когда-либо ездила. Никогда не думала, что буду сидеть здесь с пробкой в заднице, посылающей волны через все тело каждый раз, когда мотор ласково урчит. Личная игрушка миллиардера.

Ну, раз уж Деклан уничтожает мою жизнь и самооценку, могу хотя бы выпить за его счет. Я хихикаю, когда Rolls срывается с места на светофоре, бросая меня глубже в мягкое сиденье именно в тот момент, когда я наполняю бокал. Колени подпрыгивают к груди, задница напряжена вокруг пробки, и половина шампанского проливается. Да и плевать. Я поднимаю бокал и провозглашаю:

— За тебя, Деклан Сантори, за то, что ты трахнул мою жизнь к чертям!

Опустошаю бокал залпом, холодный, искрящийся напиток идеально успокаивает мое растерзанное горло.

Так, а зачем вообще наливать в бокал? Никто же не смотрит. Я подношу бутылку к губам и пью прямо из горлышка. Тонкие золотистые струйки стекают из уголков рта, оставляя дорожки на шее.

— Кажется, ты хорошо проводишь время.

Я замираю, не понимая, откуда идет голос, пока не осознаю, что он звучит из колонок. Черт. Конечно, в таком люксовом «космическом корабле» у него есть системы, чтобы следить за мной. Я пила слишком быстро, и теперь в голове легкий туман, мешающий мыслить ясно. Поэтому, естественно, первое, что я произношу, — это абсолютная глупость:

— Жаль, что я здесь одна.

Мое горло судорожно сжимается, но уже слишком поздно глотать обратно эти слова. Из динамиков раздается сексуальный смешок.

— Под твоим сиденьем есть ящик.

Я осторожно раздвигаю ноги, чтобы заглянуть между ними, и одина из моих туфель соскальзывает с ноги.

— Нет, — раздается строгий голос Деклана. — В этот раз оставь их на месте.

Я улыбаюсь себе под нос и делаю, как велено, аккуратно разводя бедра. Очевидно, он меня видит, поэтому я стараюсь сделать это как можно более эффектно. Отличный способ поиздеваться над ним. В ресторане он сказал, что у него плотный график, и я верю. Такие, как он, всегда заняты до предела. Это мой шанс слегка помучить его.

Я открываю отсек под сиденьем и застываю. Ожидала увидеть что-то из разряда секс-игрушек, но уж точно не это. Резиновая дубинка, точь-в-точь как те, что я видела у полиции в Европе на протестах. Орудие насилия, но мысль о том, как ее можно использовать для удовольствия, мелькает в голове. Шампанское притупило мой рассудок, и я легче поддаюсь своим фантазиям, позволяя себе ощущать возбуждение от наказания