– Не знаю, а вдруг это от чего-то важного? – Он поднимает голову и серьёзно смотрит на меня. Потом хихикает. – Хотя, может, и нет. Давай выбросим.

– Ну уж нет, ты сам сказал, что это важное, – швыряю провод в его сторону.

Он уклоняется, картинно падает на спину, делая вид, что его ранили, и через секунду в меня летит мягкий наполнитель из старой подушки.

– Эй! – Смеюсь и тоже хватаю горсть наполнителя.

Соня, сидящая в манеже, наблюдает за нашим импровизированным боем, хлопает в ладоши и радостно смеётся, поддерживая общий хаос.

Её весёлый смех – лучший саундтрек к нашему дню.

– Сейчас ты у меня получишь, засранец маленький!

Бросаюсь на Тёму. Месимся с ним, как маленькие, в куче хлама и разбросанной одежды.

Зажимаю голову Тёмы в локтевой захват, лохмачу волосы.

– Командир, так не честно! Я девчонок не бью!

– Очень зря! Проси пощады!

– Всё, сдаюсь! Пощади, о великий воин!

Отпускаю его.

Валимся на пол, пытаясь отдышаться. Залипаем на потолок и допотопную люстру.

– Варь, мы так ни за что не успеем.

– Всё успеем. – Вытираю слёзы смеха с уголков глаз.

– Неужели это правда?

Перекатываюсь на бок. Тёма тоже поворачивает лицо ко мне.

Улыбаемся. Не получается удержать радость внутри тела.

– Не знаю. Похоже на то.

– Не верю, что нам фортануло. Варь, мы же невезучие. Может, это сон?

– Ну ты же сам вчера видел ту квартиру. Она настоящая. И мы можем там жить, по крайней мере до тех пор, пока я работаю на Сташевского.

Вспоминаю наш новый дом. Даже от одного воспоминания по спине пробегает дрожь восторга.

Огромные панорамные окна, через которые виден парк. Светлая, просторная кухня-гостиная, в которой поместится всё, что я только могла себе представить.

Три комнаты.

Три!

И, главное, отдельная спальня для Сони. Целая детская, уже набитая до отказа игрушками и всем необходимым.

– Всё, продолжаем сборы. Через два часа грузчики приедут, нужно успеть собрать всё по коробкам и вынести мусор.

– Эх, мне бы подмастерье в помощь, – вздыхает Тёма и тащится к шкафу. Вытаскивает коробки с обувью.

– Давай, лентяй, последний рывок, – фыркаю, заглядывая в коробку. – Вот эти оставь.

– Они с дыркой на подошве. И есть просят, – Тёма подносит мне к лицу отклеенный носок ботинка.

– Вот когда я себе новые куплю, тогда и выброшу эти.

– Нет, – решительно встаёт Тёма и швыряет ботинки вместе с коробкой в гору мусора.

– Ты что творишь?

– Давно мечтал это сделать! Терпеть их не могу. Ты в них как бомжиха. Вот заплатит мне Сташевский денег, и я тебе сразу новые куплю. Первым же делом.

Расправляет важно грудь.

Самый светлый мой мальчик.

Ладно, так уж и быть. Нужно позволить ему почувствовать себя мужчиной.

– Хорошо, – сдаюсь. – Но если я к весне без обуви останусь, то утащу у тебя кроссовки, понял?

– Ты в них утонешь, Командир.

Соня тем временем ползает из угла в угол, то позвякивая погремушками, то с любопытством заглядывая в коробки. Её щёки красные от радости, а улыбка не сходит с лица.

– Глянь на неё. У неё уже новая жизнь началась.

– У нас у всех началась, – кивает Тёма.

Подхожу к столу, на котором лежит распечатка договора аренды, и пробегаю глазами по строчкам.

Я всё ещё не могу поверить, что это происходит с нами.

Эта квартира… Она слишком хороша, чтобы быть правдой.

Это идеал, мечта…

Сташевский вчера сам отвёз нас посмотреть её.

Его лицо было непроницаемым, но я видела, как он наблюдает за Соней, как следит за её реакцией, когда она забавно щурится от солнечного света, льющегося через огромные окна.

Он делал вид, что это всё просто его долг как работодателя, но я-то знаю.

Чувствую нутром, что он всё это затеял не просто так.

Он ведь не стал бы так стараться, если бы не принимал Соню всерьёз.

Если бы не начал её… Любить?

Очень громкое слово, конечно, но мне хочется дать своим глупым мечтам надежду.

В любом случае, как бы там ни было, всё идёт по плану.

Нет, всё даже лучше, чем по плану.

В моей груди разливается лёгкий трепет от предчувствия новой жизни, в которой будет куда меньше забот и проблем.

Ведь теперь у меня есть постоянная работа, хорошая квартира, очень достойная зарплата. А значит, как опекун я могу не переживать за то, что Тёму у меня заберут.

С остальными неприятностями я справлюсь.

– Варь, ты чего зависла? – Тёма щёлкает пальцами перед моим лицом.

– А? Да так… Думаю просто.

– О чём?

В порыве нежности обнимаю Тёму крепко-крепко.

– Я тебя так люблю, чертёнок мой.

– Командир… Ну чё ты… – Пытается отстраниться, ёжик. – Всё, давай без этих сантиментов, ладно?

Мы продолжаем разбирать шкафы, перебрасываясь шуточками.

Всё идёт как по маслу.

Я думаю лишь о том, что скоро начнётся новая версия нашей жизни.

Просторная квартира.

Новое пространство.

Новые перспективы.

Внезапный звонок в дверь заставляет нас с Тёмой устремить взгляд на настенные часы.

– Грузчики? – Хмурится Тёма.

– Рано они что-то.

Иду к двери, открываю.

– Здравствуйте! А мы вас позже жда…

На пороге стоит Марьяна. Чуть склонив голову к плечу, она улыбается мне холодно и отстранённо.

– Привет, сестрёнка.

Глава 23

Варя.

Не дожидаясь приглашения, Марьяна протискивается мимо меня в квартиру, обдавая душным плотным облаком дорогого парфюма. Катит за собой чемодан на колёсиках.

Мех её короткой шубки блестит от капель растаявшего снега.

На ногах высокие сапоги на экстремальном каблуке. Лицо и грудь загорелые, почти шоколадные. Кожа сияющая. И вся она – светится энергией, свежестью.

Марьяна оглядывается вокруг с выражением лёгкого презрения.

– Зачем приехала? – Мой голос звучит резче, чем я ожидала.

Марьяна улыбается.

– Что за вопросы? Я соскучилась!

И в голосе её звучат те самые интонации, которые всегда заставляли меня внутренне сжиматься. Мамины интонации.

Я невольно морщусь.

Соскучилась она.

От её слов становится противно.

Марьяна проходит дальше, толкая чемодан прямо в кучу коробок.

От её острых каблуков остаются вдавленные следы в стареньком линолеуме.

– А что у вас здесь происходит? – Спрашивает она, изучая хаос вокруг.

– Переезд, – звучит голос