— Посмотри на меня, — приказывает он, и я выпрямляюсь, встречая его пристальный взгляд, продолжая двигаться против него.

— Ты была хорошей девочкой для меня, малышка? — спрашивает он, понижая голос на октаву.

У меня перехватывает дыхание от подтекста. Я никогда не делала этого раньше, даже не задумывалась об этом. Тем не менее, с Николаем я ловлю себя на желании исследовать эти темные фантазии. Я хочу быть хорошей для него. Я хочу доставить ему удовольствие.

— Да, — отвечаю я хриплым от желания голосом.

— А ты знаешь, что достается хорошей девочке? — Его большие пальцы поглаживают чувствительную кожу на стыке моих бедер, заставляя меня извиваться.

— Скажи мне, — шепчу я, не сводя с него глаз.

— Она будет вознаграждена. — Одна рука поднимается, чтобы сжать мои волосы в кулак, и он откидывает мою голову назад, обнажая мое горло. — Но сначала...

Его губы захватывают мои в глубоком поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание. Другой рукой он проводит выше, пока не начинает дразнить влажную ткань моих трусиков. Мое тело откликается на его прикосновения, когда он поглаживает меня с нарочитой медлительностью.

— Во-первых, она вежливо просит меня, — бормочет он между поцелуями. — Она говорит папочке именно то, чего хочет.

Мое сердце сжимается при слове «Папочка», запретный трепет проносится сквозь меня. Я никогда так не осознавала нашу разницу в возрасте, его статус могущественного человека и мою покорность.

— Пожалуйста, — шепчу я ему в губы. — Я хочу тебя, Николай.

— Недостаточно. — Он покусывает мое ухо, его дыхание обжигает мою кожу. — Будь конкретна, малышка. Проси о том, чего желаешь.

Жар заливает мои щеки, но я заставляю себя произнести слова. — Я хочу твой член, папочка. Пожалуйста.

Его рука все еще лежит на моем бедре, и он отстраняется, чтобы посмотреть на меня. В тусклом свете его глаза светятся удовлетворением. — Вот и моя хорошая девочка.

Мое тело гудит от возбуждения и легкой нервозности. Я никогда не была настолько сексуально уверенной и никогда открыто не заявляла о своих желаниях. Но с Николаем я нарушаю все свои правила, теряя тщательно выработанное самообладание.

Он тянется к пуговицам рубашки, медленно обнажая крепкую грудь, и у меня перехватывает дыхание от этого зрелища. Николай делает паузу, уголок его рта приподнимается.

— Встань передо мной на колени, малышка. — Эта команда вызывает во мне трепет, и я без колебаний делаю, как он говорит. — А теперь будь хорошей девочкой и освободи папочкин член.

Я тяжело сглатываю, мой пристальный взгляд поднимается, чтобы встретиться с его. В его глазах я вижу тот же сильный голод, что и в моих собственных. С нарочитой медлительностью моя рука тянется к пряжке его ремня. Кожа соскальзывает, и я расстегиваю пуговицу и молнию на его брюках, спуская ткань с его бедер, чтобы освободить его напряженную эрекцию.

Его вид разжигает глубокую боль. Его член подергивается, когда я беру его в руку, нежно поглаживая. Он толстый и увесистый, кончик уже блестит.

— Правильно, малышка, — подбадривает он грубым голосом. — Вот так.

Я наклоняюсь вперед, мой язык высовывается, чтобы попробовать капельку предварительной спермы на кончике. Бедра Николая приподнимаются, и он резко выдыхает, его пальцы сильнее запутались в моих волосах.

— Соси, — требует он напряженным голосом. — Возьми меня поглубже, малышка.

Я беру его в рот, наслаждаясь его вкусом. Мой язык кружит вокруг гладкой головки, и я тихо постанываю от вибраций, которые он посылает через него. Его пальцы сжимаются в моих волосах, направляя меня, пока я задаю устойчивый ритм, принимая его глубже с каждым ударом.

Чем глубже я беру, тем больше хочу. Я расслабляю горло, позволяя ему скользить дальше, пока мой нос не утыкается в его лобковую кость. Его бедра мягко толкаются, отвечая моим движениям, а пальцы ласкают кожу головы, восхваляя прикосновением.

— Черт возьми, малышка. — Его голос грубый, напряженный. — Твое горло, как чертов грех.

Я напеваю рядом с ним в знак согласия, мои руки опираются на его бедра для равновесия, когда я качаю головой. Мои губы скользят по всей его длине, целуя и посасывая, пробуя на вкус каждый дюйм его тела.

Николай рычит и дергает меня назад, заставляя хныкать от внезапной потери. Но затем он смотрит мне в глаза, и неприкрытое желание на его лице вызывает у меня дрожь.

— Ты заставишь папочку кончить слишком быстро, используя свое непослушное маленькое горлышко вот так. — Его голос звучит повелительно, но легкая дрожь выдает его. У этого человека больше контроля, чем у кого-либо из тех, кого я когда-либо встречала, и я просто отбросила этот контроль, хотя бы на мгновение. Осознание этого посылает через меня волну силы.

Мой взгляд опускается на его член, все еще твердый и пульсирующий в моей руке. Я медленно, неторопливо глажу его, наблюдая за выражением его лица.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — шепчу я, удивляясь своей уверенности. — Позволь мне позаботиться о тебе, папочка.

У него перехватывает дыхание, и на этот единственный удар сердца я чувствую, что он отвергнет нас. Затем он закрывает глаза, стискивая челюсти. — Из-за тебя я умру, малышка.

Эти слова — единственное разрешение, которое мне нужно. Я наклоняюсь вперед, снова глубоко вбирая его в свой рот. Посасывая и вращая языком, я нахожу ритм, который заставляет его выругаться себе под нос. Его пальцы крепче запутались в моих волосах, направляя мои движения, подстегивая меня.

Его бедра начинают двигаться, входя в мой рот и выходя из него в постоянном ритме. Я сосу и лижу, мое собственное желание нарастает, когда я полностью сосредотачиваюсь на его удовольствии. Знакомое напряжение пронзает меня изнутри, но я игнорирую его, преданная своей задаче.

Дыхание Николая учащается, пальцы сжимаются почти до боли. — Посмотри на меня.

Я поднимаю на него глаза, все еще посасывая его, вбирая глубоко. Его лицо отражает настоящий экстаз — веки прикрыты, губы приоткрыты, щеки пылают. Я втягиваю щеки, посасывая сильнее, и он дергает бедрами, продвигаясь все дальше в мое горло.

С хриплым криком он изливается мне в рот. Я сглатываю, наслаждаясь его вкусом, ощущением удовольствия, разливающегося по его телу. Он вздрагивает, его хватка ослабевает, и я наслаждаюсь моментом, зная, что отправила его туда, где больше никто не бывал.

Отстраняясь, я одариваю его порочной улыбкой, мои губы блестят и припухли от наших занятий. Николай стонет, притягивая меня в свои объятия.

— Боже,