Я так напряжена, что этот звук пробегает по коже щекотными мурашками.

- Что смешного? – я чувствую разочарование.

Может, это и была заранее провальная идея. Может, я немного помешалась на желании устроить чужую личную жизнь, раз уж моя развалилась. Но зачем же так обидно насмехаться?

Платон Богданович ставит стакан на журнальный столик и поднимается на ноги. Идёт прямо ко мне, а я вдруг робею.

Говорить с ним через разделяющее нас расстояние казалось безопасным. Совсем другое дело, когда эта груда мышц, спрятанная под белую рубашку, почти прижимает тебя к шкафу. Верхние пуговички небрежно расстёгнуты, и я утыкаюсь взглядом в тёмные волоски на груди Гроднева.

В нос ударяет аромат крепкого напитка и терпкий запах мужского тела. Гроднев никогда не подходил ко мне настолько близко.

И взгляд его тёмных глаз заставляет меня беспокойно переступать с ноги на ногу.

- А ты коварная… - хрипло шепчет Гроднев, делая ещё один шаг ко мне.

Я отступаю, но тут же упираюсь спиной в дверцу шкафа.

Всё ещё прижимаю к груди свою мокрую блузку и всем телом чувствую, как сильно бьётся моё сердце.

Гроднев почти касается меня. Ещё чуть-чуть, и его грудь прижмётся к моей.

Мужская ладонь ложится на дверцу шкафа справа от моей головы, а через секунду вторая ладонь ложится слева, заключая меня в ловушку из мужского тела.

Паника бьётся в висках и прокатывается вниз по телу дрожью.

Во рту пересыхает.

Гроднев ведь не сделает мне ничего плохого? Он же хороший, да?

- Что вы делаете? – я заглядываю мужчине в глаза и чувствую, как начинают трястись поджилки.

На меня смотрит горячая чёрная бездна. В ней слишком много силы, чтобы я могла противостоять этому напору на равных.

- Я всего лишь играю в твою игру, - Гроднев склоняется к моему уху и шепчет, посылая по коже волны горячих мурашек. – Ты ведь просто притворяешься такой наивной, верно, Полина?

- Я не… - пытаюсь возразить, но голос ломается, когда Гроднев подаётся ещё немного вперёд, и наши тела соприкасаются.

Из меня будто весь дух вышибает.

Огромный мужчина вжимает меня в дверцу шкафа своим телом. Такое чувство, что меня горой придавило.

Вдохнуть не получается. Весь воздух куда-то делся.

Что вообще происходит?!

- Ты такая актриса… - губы Гроднева скользят по краю уха, вырывая из моей груди нервный писк. – Изображаешь, что пытаешься помирить нас с Луизой, а на самом деле только и делаешь, что вбиваешь между нами один клин за другим…

- Нет, я не… - отрываю одну руку от блузки и пытаюсь оттолкнуть ей Гроднева.

Всё равно что пытаться отодвинуть скалу.

- Ты заперла мою бывшую невесту в другом номере, чтобы она не мешала, а сама пришла ко мне, разделась и подразнила аппетитной попкой и круглыми буферами…

- В-в-всё не так… - я даже заикаюсь от ужаса. Сердце сейчас выпрыгнет из груди. – Я надеялась вас помирить…

- Ну, хватит уже врать, - чувствую кожей в том месте, где губы мужчины касаются меня, как он усмехается.

Платон Богданович поддевает пальцем бретельку моего бюстгальтера и стягивает её вниз с плеча.

- Прекратите! – осипшим голосом требую я.

Давлю на грудь мужчины, заранее понимая, что это бесполезно.

- Всё-таки первое впечатление всегда верное, - очередная усмешка Гроднева кажется мне циничной. – Я ведь раскусил тебя ещё в клубе. А потом позволил водить себя за нос, как дурак. Женщины могут казаться наивными и чистыми, но, скорее всего, это значит, что они просто умеют набить себе цену…

Обида от несправедливых обвинений затапливает с головой. Чувствую, как глаза наполняются слезами. Оказывается, мне неприятно лишиться того хорошего отношения, что демонстрировал Платон Богданович, пока мы спасали платье Луизы.

- Пустите! - пищу я, смаргивая слёзы.

- Ну, нет, Полина, - мужские ладони обхватывают моё лицо и тянут вверх, заставляя поднять на Гроднева глаза. – Всё, ты выиграла. Я купился. Хватит дразнить.

Гроднев смотрит на мои губы тёмным пылающим взглядом.

Куда делся весь воздух? Голова кружится от нехватки кислорода, а тело трясётся от неконтролируемой и какой-то томительной паники.

С замершим сердцем смотрю, как лицо мужчины наклоняется ниже. Всё резко плывёт перед глазами, когда я чувствую на своих губах дыхание Гроднева.

23

Сердце будто вообще перестало биться. В ушах шумит. Я выдыхаю прямо в губы Гроднева, а вдохнуть уже не могу, слишком сильно давит на грудь прижимающее меня к шкафу тело мужчины.

Сильные пальцы держат мой подбородок крепко, но боли не причиняют. Тёмные глаза гипнотизируют. Я вижу в них вполне определённый циничный интерес. Но вместе с тем и детское удивление. Словно я необычное насекомое, которое любопытный мальчик поймал за тонкие крылышки.

- Ты либо самая хитрая и расчётливая из всех, кого я видел, Полина, либо - стихийное бедствие, - хрипло шепчет Гроднев. – Хочу попробовать эту стихию на вкус.

Мужские губы скользят по моим едва уловимо. Секундное касание посылает по телу волну горячего шока.

Успеваю подумать, что это он, а не я, похож на стихию. Он крушит всё вокруг, если надо, как ураган. Он встаёт стеной, которую не обойти. И именно он сейчас обжёг меня одним лишь секундным поцелуем.

А потом Гроднев набрасывается на мои губы с жадностью голодного хищника. Тут же вторгается в мой рот языком, делясь вкусом выпитого недавно горячительного. Вжимает меня в шкаф ещё сильнее. Так что от недостатка кислорода уже начинает кружиться голова.

Кого я обманываю? Голова кружится не от этого. Просто я вдруг остро ощущаю себя слабой, беззащитной женщиной. Гроднев сильнее меня не только физически. Такому мужчине, как он, сложно сопротивляться.

Сложно даже вспомнить, зачем хотела сопротивляться?

Но я нахожу в себе силы. Толкаю его в грудь изо всех сил, и ныряю в сторону.

Если бы он не захотел – я бы не сдвинула эту тушу ни на миллиметр. Не выбралась бы из капкана его рук ни за что.

Но он позволяет мне вывернуться. Чем я и пользуюсь, отвешивая ему звонкую пощёчину.

Замахиваюсь рукой и бью по мужской щеке, не стараясь рассчитать силы.

У Гроднева даже голова не дёргается. Это скорее я царапаю ладонь о его щетину.

Стою, пылая от гнева. Дышу, как после долгого бега.

Ладонь, которой я заехала