— Оставайся здесь.

Суэйзи молчит. Я не могу смотреть на неё, потому что не знаю, на кого смотрю, и не могу вынести того, как она смотрит на меня. Это так чертовски тревожно. Она закрывает дверь. Боковым зрением я вижу, как она кивает.

До могилы Дейзи путь неблизкий. Она находится в дальнем углу рядом с родителями её мамы. Они присматривают за ней. Прошло более двух десятилетий, брак, ребёнок и потеря жены… Я до сих пор не могу навестить её без комка в горле и боли в груди.

Единственная оставшаяся у меня настоящая любовь извивается, когда я прижимаю её к груди, а головку кладу под подбородок.

— Шшш… все хорошо, милая. Я хочу познакомить тебя с моей подругой, Морган.

Я останавливаюсь у черного надгробия.

Морган Дейзи Галлахер

Любимая дочь, мечтательница, прекрасный ангел.

— Привет, Дейзи.

Я проглатываю комок в горле, слушая, как ветер завывает в высоких деревьях. Мне так много нужно сказать. Я не посещаю это место чаще одного раза в год. Но за год многое случается.

Морган продолжает суетиться, так что я слегка подкидываю её.

— Я стал отцом. Можешь в это поверить?

Чертовы слезы. За все восемь лет, что мы были вместе, я плакал перед Дейзи только один раз. Это было в день её смерти, и она не могла видеть моих слёз. С тех пор я плакал только один раз — в день смерти Дженны, здесь, где она покоится.

— Итак… ты, наверное, уже знаешь… Дженна умерла, рожая нашу дочь. Мы назвали её Морган. Безумно, правда?

Снова и снова сглатывая, я пытаюсь сдержать свои эмоции.

— Ты видела Дженну? Наверняка вы делились историями и смеялись над моими недостатками и глупостями, которые я совершал.

Я прижимаюсь губами к голове Морган, пытаясь успокоить её.

— Я плохой отец. Но… — Я смеюсь, превозмогая боль. — Это всего лишь на восемнадцать лет, верно? Это… чёрт… — Я шмыгаю носом и одной рукой крепко прижимаю Морган к себе, а другой вытираю лицо. — …на три года дольше, чем ты прожила.

Слова вырываются сами собой. Я не уверен, что когда-нибудь пойму причины этого.

Что за бог забирает дочь, друга, ангела?

Морган издает пронзительный крик.

— Позволь.

Я поворачиваюсь на голос Суэйзи. Она проводит рукой по спине Морган, не встречая моего взгляда — моего жалкого взгляда, наполненного слезами. Я передаю дочь Суэйзи, и через несколько секунд она успокаивается.

Волшебная грудь.

Да, это извращенная мысль, но она помогает мне вернуть самообладание, и я позволяю ей прогнать печаль.

Повернувшись обратно к надгробию, я приседаю на корточки, пока её имя не оказывается в нескольких сантиметрах от моего лица.

— Я встретил свою половинку, когда мне было семь лет. Её не волновало, что я был беден и жил в неблагополучной семье. Она всегда давала мне половину своего пособия. Когда я отказывался, она оставляла на пороге нашего дома пакет с продуктами и записку: на данный момент… я люблю тебя. Она согласилась быть моей девушкой, пока не найдет себе настоящего парня. Так продолжалось почти пять лет.

Я щиплю траву.

— Я был её. Она навсегда осталась моей. И я верил, что так будет продолжаться вечно.

Мои зубы сжимаются, пока я пытаюсь справиться с эмоциями.

— Её не волновало, что я любил хоккей больше всего на свете… кроме неё. Её не волновало, что мы, вероятно, будем жить в старой лачуге, потому что шансы попасть в НХЛ были невелики. И она мечтала стать знаменитой поэтессой, но я сказал ей, что единственные знаменитые поэты — это мертвые поэты, как и все знаменитые художники.

— Значит, она теперь знаменита, — пробормотала Суэйзи.

Я улыбаюсь, глядя в землю.

— В моих глазах — да.

Встав, я делаю несколько шагов назад и краду один цветок из только что возложенного букета рядом с другой могилой.

— Что ты делаешь? — спрашивает Суэйзи, понизив голос, словно нас могут услышать и обвинить в чём-то незаконном.

Я кладу единственный цветок на надгробие Дейзи, достаю из кармана шоколадку в фольге и кладу её рядом с цветком.

— Она заставила меня дарить ей цветы и шоколад, но у меня редко находились деньги, чтобы их купить. На самом деле… я никогда их не покупал. Так что…

Я пожимаю плечами.

— Ты крал их.

Я киваю.

— Ты и эту шоколадку украл?

Я смеюсь.

— У одной моей коллеги на столе стоит целая миска. Я взял несколько штук, пока она отлучилась в туалет.

— Ух ты.

Я оглядываюсь на Суэйзи.

— Это глупо. Знаю. Я могу себе это позволить. Просто…

Она качает головой.

— Я не это имела в виду. Дело в том, что ты любил её. Это…

— Жалкое зрелище?

— Прекрасно.

Слезы наполняют её глаза, когда она улыбается, но она быстро смахивает их и переводит взгляд на Морган.

— Я провел всю свою сознательную жизнь, пытаясь убедить себя, что был слишком молод, чтобы по-настоящему любить её. Это, должно быть, травма от внезапной потери в таком уязвимом возрасте. Некоторые люди думают, что дети выносливы. Они быстрее выздоравливают, потому что их клетки делятся быстрее. Это правда на физическом уровне. Но… в эмоциональном плане, я думаю, то, что происходит с нами в молодости, оставляет неизгладимый след. Сломанная кость — ничто по сравнению с разбитым сердцем. Одно — царапина. Другое оставляет шрам на твоей душе.

Морган капризничает.

— Я отнесу её в машину и дам бутылочку. Не торопись.

Суэйзи разворачивается и делает несколько шагов.

— Тебе когда-нибудь разбивали сердце?

Она оглядывается через плечо, светлые пряди падают ей на лицо.

— Нет.

— Надеюсь, этого никогда не произойдет.

Её губы слегка изгибаются, когда она кивает.

— Я тоже.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

НЕЙТ ВЛЮБЛЁН В девушку, которая умерла. По сей день он все ещё чувствует, что они были родственными душами. Я не знаю, как с этим справиться, из-за всего того, что знаю.

Мне знаком домик на дереве, о котором он говорил. Он упал с него и сломал руку, но сказал родителям, что упал с велосипеда, поэтому ему не пришлось оправдываться за проникновение на чужую территорию.

Я знаю, что его гипс был покрыт подписями и рисунками его друзей, включая хоккейную клюшку, нарисованную по всей длине.

Я знаю, что он хотел побрить голову, когда его дядя потерял волосы после химиотерапии.

С каждым днём я открываю для себя всё новые и новые грани его личности. Однако… я не знаю о Морган