– Стойте, подождите! – выставляю вперёд руку. – То есть если… если… я забеременею и рожу… а для донора это вредно? Для ребёнка-донора?!

– Нет, донорство не вредит здоровью, если у ребёнка нет для этого противопоказаний, – растерянно отвечает врач, переглядывается с коллегами.

Похоже, они решили, что я сошла с ума от перенапряжения.

– А… – голос у меня хрипнет, и я откашливаюсь, – …а если… если ребёнок сводный брат или сестра? Если… только отец совпадает, а яйцеклетка… то есть матери… разные?

– С большой долей вероятности такой ребёнок может подойти, – гематолог кивает. – Но всё же я попросил бы вас сейчас сосредоточиться на более реальных вариантах! Давайте обсудим, что нам нужно сделать!

Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и киваю.

Да, я выслушаю. Мы всё сделаем.

А ещё… ещё я, похоже… стану суррогатной матерью.

Сначала соглашусь. А потом… потом, когда беременность наступит…

Я во всём признаюсь Покровскому. Расскажу всё как есть.

Заключу с ним договор. Это будет моим условием. Ребёнок родится здоровым – за эмбрионом и суррогатной матерью следят очень внимательно, и клетки подсаживают после проверки на генетические повреждения, мне объяснял врач. А значит, можно будет взять донорскую кровь…

Алину, невесту Глеба, судя по всему, мало волнуют все эти вещи. Она не ходила к врачу, не интересуется личностью сурмамы. Нужен ли ей вообще этот ребёнок? Ну, видимо, нужен, раз они с Покровским здесь.

Я стараюсь не думать о том, что будет, когда Глеб узнает о детях. Возможно, он захочет как-то принимать участие в их жизни. Но я соглашусь на всё – только бы они были здоровы.

Как быстро меняются у нас приоритеты… Стоит только осознать, что все проблемы до нынешнего момента – были и не проблемами вовсе.

А я ещё из-за чего-то переживала. Из-за бывшего управляющего, из-за того, что он может сказать Покровскому и выставить меня девицей лёгкого поведения… Сейчас мне абсолютно плевать. Пусть говорит, что хочет, и делает, что хочет. А я сделаю всё, чтобы мои дети поправились.

На следующий день прихожу точно ко времени приёма у репродуктолога. Мне должны сказать результаты анализов. А дальше…

Вздыхаю и вздрагиваю от оклика сзади.

– Софья!

Ко мне направляется Покровский.

– Что вы здесь делаете? – уточняю подозрительно.

– Я знал, что у тебя сегодня приём, забыла?

– Вы заметили, что обращаетесь ко мне то на ты, то на вы? – спрашиваю вдруг. – Может уже определитесь?

Мужчина хмыкает.

– Пойдём.

– Я собираюсь узнать результаты своих анализов, – говорю колко.

– Для того, чтобы впоследствии родить моего ребёнка, – едко отвечает Глеб.

У меня вдруг перехватывает дыхание от того, как он это произносит.

– Извини, – Покровский сбавляет тон. – Я не должен был…

– Ну почему, – расправляю плечи. – Это же правда. Идёмте. Кто знает, может быть, я не подхожу на роль сурмамы.

Мужчина кидает на меня подозрительный взгляд, а я печально усмехаюсь про себя. Ещё недавно я на это надеялась, а теперь отчаянно надеюсь на совершенно противоположное.

Репродуктолог принимает нас ровно в назначенное время.

– Ну что ж, должен вам сказать, что я полностью удовлетворён результатами исследований, – сообщает нам с воодушевлением. – Поэтому, София, если вы готовы сейчас обсудить все детали, то я расскажу подробнее о том, какие подготовительные мероприятия вам предстоят.

Вот и всё. Вот и всё. Я подхожу. И соглашаюсь. А значит, у моих детей будет шанс получить подходящую донорскую кровь. А возможно, и костный мозг. Но так далеко я боюсь даже думать.

После долгого разговора мне выдают подробно расписанный протокол приёма гормональных средств. В отупении смотрю на схему. В принципе ничего сложного… если бы не сам факт, что и для чего я делаю.

– И, Глеб Евгеньевич, – обращается к Покровскому врач, – я хотел бы встретиться с вашей невестой по поводу её здоровья. Объяснить некоторые моменты… Ей, разумеется, не обязательно принимать в процессе активное участие, но…

– А разве… – растерянно перебиваю врача, – …я думала, ну… это же её ребёнок…

– Яйцеклетка будет донорская, – качает головой репродуктолог. – Мы возьмём материал из банка доноров.

Глава 23

Софья

На крыльцо медицинского центра мы с Покровским выходим вместе. У меня на руках все документы. Необходимые препараты, которые я должна пропить в течение ближайших трёх недель, тоже есть. Насколько я знаю, Покровский с невестой сейчас должны уехать, а вернуться, когда будет понятно, забеременела я или нет.

Мне нет необходимости разговаривать с мужчиной. Он сделал для моих детей всё, что обещал – оплатил обследование. Остальное… договор мы заключим позже. А рассказывать всю правду я буду, когда узнаю, что ношу ребёнка.

Но всё же медлю, стоя рядом с ним. И он тоже никуда не уходит.

– Софья, – начинает говорить первым, протягивает мне визитку, на обороте которой ручкой написаны цифры, – возьмите мой личный номер. Он есть только у… близких. Можете звонить или писать с любыми вопросами.

– Хорошо, Глеб Евгеньевич, – киваю, забирая картонный прямоугольник. – У меня визитки нет, но мой номер вы можете взять в гостинице, – усмехаюсь невесело, – он у меня один. Я... – поднимаю на него глаза, но не знаю толком, что сказать.

Покровский смотрит на меня как-то странно. Я не видела его несколько дней, последний раз – когда мы все столкнулись на стоянке. Слава богу, Олег, тот врач, не стал больше настаивать на свиданиях и уехал. Невесту Глеба я тоже с тех пор не видела. А теперь…

Всё у нас как-то не по-людски. Я так устала врать, притворяться, умалчивать… Если бы не тот факт, что мои дети болеют и все мысли у меня сейчас только о них, наверное, давно бы уже всё рассказала – и будь что будет. Но у меня не хватает моральных сил.

Я специально «назначила себе дату» – день, когда врач подтвердит, что беременность наступила. Иначе в последний момент опять захочу оттянуть сложный разговор.

А пока смотрю на мужчину, разглядываю его лицо, словно вижу в первый раз. У Машули его глаза. У Мишки – отцовский упрямый подбородок… Мне вдруг становится тяжело дышать.

Ох, Соня, пора тебе бежать отсюда! Подальше от него!

– До свиданья, Глеб Евгеньевич! – торопливо отхожу в сторону. – Я всё сделаю. Как только эмбрион будет подсажен, могу вам написать, если хотите. Ну, или врач вам сообщит.

– Я вызову вам такси, – начинает он.

– Нет, не надо! Вон подходит мой автобус. Я не люблю машины.

– Софья… – Покровский хочет что-то сказать, но я качаю головой.

– Извините, мне пора! Мы всё обсудим позже!

Разворачиваюсь и почти бегу в сторону автобусной остановки

Глеб

Часы складываются в дни, дни – в недели. Мы с Алиной возвращаемся в столицу, и я закапываюсь в работу по максимуму. Практически не провожу время с невестой. Что удивительно, она даже не обижается.

Хотя чему удивляться. Алина с самого начала была очень покладистой, не скандалила, не выносила мозги, принимала меня со всеми проблемами, недостатком времени, практически ничего не требовала… Ну, кроме каких-то очевидных вещей. А я?

Сначала были эмоции – когда понял, что натворил во время нашей первой ночи. И ведь помнил, что моментально сошёл от неё с ума, но… эти чувства быстро притупились.

Потом та её беременность. Выкидыш. Проблемы с зачатием. Но Алина всё равно оставалась милой и ласковой, была готова на всё, чтобы родить мне ребёнка. Она была во всех смыслах очень удобной .