Я понял, что ей уже не больно, первый оргазм сократил неприятные ощущения до минимума, но и теперь она ещё не сможет получить удовольствие в моих руках. От этого стало так горячо, что волна удовольствия охватила не только тело, но и затопила душу. Я почувствовал тот момент, когда она достаточно расслабилась, и пришёл в движение.

Мне хотелось вдалбливаться в неё неистово и глубоко, я сдерживался из последних сил, но всё же со временем начал ускоряться. Это, конечно, не тот темп, в котором я привык получать удовлетворение от женщин, но и она не та, которая просто захотела побывать в моей постели, потому что я Меро, богатый и обладающий властью.

Я испытывал отдельное удовольствие, потому что она отдалась, когда я её завоевал, когда она меня по-настоящему захотела и перестала сопротивляться, а не за деньги и фамильное имя. Я опустил палец на её распухший клитор и начал ритмично растирать его в такт моим движениям, потому что в первый раз она вряд ли может кончить подо мной по-другому. Всему остальному я научу её позже. Она выгибалась в моих объятьях, протяжные стоны срывались на крики, я целовал нежную шею, которую она открыто подставляла.

И она начала пульсировать, крепко сжимая мой член тесными стенками. Я больше не мог сдерживаться, позабыв обо всём на свете, изливаясь в тугое лоно, заполняя её семенем. И почти сразу меня накрыло как будто вторым оргазмом, своего рода эмоциональной разрядкой. Меня накрыла такая волна блаженства и спокойствия, которая смыла всю былую боль за многие годы и принесла желание быть с ней дольше и гораздо дольше. Но вместе с тем пришёл другой страх — за её жизнь.

Она мне доверилась. Я словно взял на себя ответственность за неё, заключил односторонний договор и подписал его кровью. Я и раньше играл в Бога. Я распоряжался чужими жизнями и свободой, я решал, кому и как жить. А теперь я думал, что высший замысел её драматического появления в моей жизни был как раз в том, чтобы спасти меня, мою душу, быть рядом со мной, потому что спасти Гаса от смерти она не смогла.

Она всё ещё дрожала в моих руках, и я не удержался и снова поцеловал её. Я долго держал её в объятьях, пытаясь оценить её состояние и настроение, и наконец вышел из неё.

— Тебе больно?

Она моргнула и прислушалась к своим ощущениям:

— Нет. Мне, наверное, нужно пойти в душ.

Я проводил её в ванную, но она попросила оставить её одну, и я ушёл. Это было правильно, потому что я не был уверен, что сдержусь в присутствии обнажённой Вики, а ей сейчас нужен перерыв. Я снял покрывало со следами крови и спермы, пока она мылась, и расстелил постель. Я прислушивался к мерному шуму воды, боясь услышать её плач или крик. Я забрал у неё всё, что мог. Мне было страшно даже подумать, что она сейчас она чувствует и какой силой обладает, чтобы справиться. Я не знал, как она поведёт себя, когда вернётся, может, принципиально пожелает спать отдельно.

Она вышла в моём банном халате и просто остановилась, глядя на меня. И тут же покраснела, так мило и необычно. Она впервые увидела меня полностью обнажённым со всем моим большим достоинством наперевес и засмущалась. А я, глядя на неё, был опять полностью готов.

— Можешь ложиться спать, Вика, — я сказал это как можно более невинно, чтобы не спугнуть, и она просто согласно кивнула. Я наконец пошёл в ванную, потому что мне тоже надо было помыться, но ещё больше мне нужно было передёрнуть. Я ещё не раз подрочу на фантазии, которые родились от естественных движений Вики, когда она была подо мной.

Когда я вернулся, Вика уже спала, так и не сняв халат и до самого подбородка завернувшись в одеяло, только милый носик торчал наружу. Я не хотел, чтобы она уходила ни сейчас, ни утром. Впервые я хотел, чтобы женщина, побывавшая в моей постели, осталась на неопределённый срок.

Глава 15

Разговор на кухне

Признания в любви часто напоминают сигналы точного времени — они действительны только в момент их произнесения.

Михаил Бару

Пробуждение было странным. Я не помнила, где и как заснула. В голове тяжесть, а по всему телу приятная истома. Последние четыре дня я просыпалась в разных незнакомых местах и каждый раз теряла ориентацию. Я очень хотела домой, к родителям, в свою обычную обстановку. Мне не нужна вся эта роскошь, которая меня сейчас окружает, верните мне мою комнату в небольшой родительской квартире или съёмную малосемейку, где я живу во время учёбы в Москве.

Я села на огромной кровати посреди шёлкового белья в просторной спальне и закрыла лицо руками. Как я докатилась до того, что проснулась в постели самого богатого быка-осеменителя города, которому этой ночью отдала свою девственность? Разве об этом я мечтала, думая, что неправильно начинать отношения без любви и будущего? Да любой молодой человек, которого я отвергла в прошлом, был лучше, чем Тахир Меро.

Но прежней жизни больше нет, моральные установки утонули в крови и боли. И нет у меня больше будущего, о котором я мечтала. И потому не о чем сожалеть. По крайней мере, Тахир оказался умелым и нежным любовником, и мой первый опыт был волнующим и приятным. Не на что жаловаться, можно только благодарить. Вчерашние переживания были очень яркими, такие воспоминания не вытравить из памяти. И то, как он на меня смотрел…

Под стальной оболочкой в этом взгляде я видела честного, благородного и нежного человека. Он мог меня вчера отпустить, но не захотел, хотя теперь он знает, что я не виновата в смерти его брата. Хотел получить меня на одну ночь, взять неприступную высоту… Получил и взял.

А я, кажется, влюбилась. Иначе как объяснить, что мне стал близок и интересен этот мужчина, я его чувствую, и я хочу продолжения. Не хочу, чтобы эта спонтанность обрывалась. Для меня это иррациональные мысли и чувства, но я теперь меняюсь день ото дня.

Тахир Меро из породы властителей мира сего, победителей. Перед ним легко пасть ниц и с благоговейным трепетом опускаться на колени или раздвигать ноги. Мне даже не было стыдно. Но это всё потому, что не придётся объяснять родителям,