— Я не хотел устраивать спектакль, — в голосе Руслана впервые слышится что-то похожее на сожаление.

— Не хотел? — я смеюсь, но смех получается истеричным. — А что ты хотел? Тихонечко исчезнуть? Оставить записку на холодильнике?

— Я хотел сказать честно...

— Честно? — я хватаю салфетку и вытираю лицо. — Ты хоть понимаешь, что творишь? У нас сын! Савелий! Как я ему объясню, что папа больше не хочет жить с нами?

Впервые за вечер на лице Руслана мелькает неуверенность.

— Мы что-нибудь придумаем...

— Мы? — я взвизгиваю. — Какие ещё «мы»? Ты только что объявил, что «мы» больше нет!

Милослава, которая до сих пор молчала, вдруг встаёт и подходит к брату.

— Руслан, — говорит она тихо, но я слышу в её голосе сталь. — Ты помнишь, что говорил мне после смерти отца?

Он мрачнеет.

— Не надо, Мила...

— Надо! — она повышает голос. — Ты говорил: «Я не буду таким, как он. Я не брошу свою семью». Помнишь?

— Это другое...

— Ничем не другое! — она тыкает его пальцем в грудь. — Ты делаешь то же самое, что и он! Бросаешь жену и ребёнка!

— Отец ушёл к любовнице! — рычит Руслан. — У меня никого нет!

— Да? — я делаю шаг к нему. — А почему ты назвал меня Ингой? Почему ты назвал меня её именем?

Тишина. Руслан бледнеет.

— Я уже сказал, оговорился...

— Брехня! — я чувствую, как слёзы снова подступают к глазам. — Ты опять встречаешься с ней!

— Нет!

— Тогда почему её имя у тебя на языке?!

— Потому что... — он запинается, ищет слова. — Потому что с ней было легче!

Эти слова бьют меня больнее любого удара. С ней было легче. Значит, со мной тяжело. Значит, я — обуза, груз, который он тащил двенадцать лет.

— Понятно, — шепчу я. — Значит, дело не в том, что мы стали чужими. Дело в том, что я тебе не подхожу.

— Злата...

— Не смей! — кричу я. — Не смей меня жалеть! Я всё поняла!

Я хватаю с журнального столика хрустальную вазу — ту самую, которую мы покупали в первый год брака в антикварной лавке. Тогда мы были счастливы, мечтали о будущем, планировали детей.

— Злата, поставь вазу, — предупреждающе говорит Руслан.

— А то что? — я сжимаю вазу в руках. — Подашь на развод?

— Поставь!

— Нет! — я поднимаю вазу над головой. — Эта ваза — символ нашего брака! Красивая, дорогая и совершенно бесполезная!

Я швыряю вазу в камин. Хрусталь разбивается с таким звуком, словно рушится целый мир.

— Ты сошла с ума! — Руслан делает шаг ко мне, но я отступаю.

— Сошла с ума? — я смеюсь через слёзы. — А ты что думал? Что я блин спокойно выслушаю твоё заявление и скажу «спасибо за честность»?

— Я думал...

— Ты ни хрена не думал! — рявкаю я. — Ты просто решил избавиться от надоевшей жены самым жестоким способом!

Я хватаю со стола статуэтку танцующей пары — подарок от его матери на нашу свадьбу. «Пусть ваш танец любви длится вечно», — сказала тогда Екатерина Дмитриевна.

— И эту тоже! — кричу я, запуская статуэтку в стену.

Статуэтка разбивается на десятки осколков.

— Хватит! — Руслан бросается ко мне и хватает за руки. — Прекрати крушить всё вокруг!

— Отпусти меня!

— Не отпущу, пока не успокоишься!

— Я тебя ненавижу! — кричу я ему в лицо. — Слышишь? Ненавижу! За то, что ты струсил! За то, что не сказал правду раньше! За то, что украл у меня двенадцать лет жизни!

— Двенадцать лет? — его голос становится жёстким. — Я украл? А кто жил в этом доме? Кто носил дорогие платья? Кто ездил на курорты?

— Ах, ты меня содержал? — я вырываюсь из его рук. — Значит, я проститутка, которую ты оплачивал?

— Не говори глупости...

— Это не глупости! — мой голос дрожит от ярости, как перетянутая струна. — Ты именно так и думаешь, правда? Накормил, одел, дал крышу над головой — и теперь можешь выбросить, как старую, надоевшую игрушку! Как мило — относиться к жене, как к вещи, которую можно заменить на новую модель, когда старая перестала блестеть!

Милослава встаёт между нами.

— Хватит! — командует она. — Хватит оскорблять друг друга!

— Он первый начал! — я показываю на Руслана пальцем.

— Мне плевать, кто первый! — рычит Милослава. — Руслан, ты ведёшь себя как последняя скотина! А ты, Злата, как базарная баба! Вам не стыдно?

— Мне не стыдно, — отвечаю я, вытирая слёзы. — Мне больно. Понимаете? Больно! Двенадцать лет я была хорошей женой, а он мне заявляет, что я ему не нужна!

— Я не говорил, что ты плохая жена...

— Заткнись! — взвизгиваю я. — Просто заткнись! Ты уже и так наговорил достаточно!

Я поворачиваюсь к нему спиной и иду к окну. За стеклом темнота, редкие огни соседских домов. Наш район — тихий, семейный. Здесь живут приличные люди, у которых не бывает таких скандалов.

— Злата, — тихо говорит Руслан за моей спиной. — Я не хотел причинить тебе боль.

— Не хотел? — я не оборачиваюсь. — А как ты хотел? Безболезненно избавиться от жены?

— Я хотел быть честным...

— Честным? — я разворачиваюсь. — Честным было бы сказать это месяц назад! Год назад! Не тратить мои деньги на годовщину, которой ты не хотел!

— Твои деньги?

— Да, мои! — я подхожу к нему ближе. — На мои деньги этот стол, эти цветы, этот торт! Я тратила свои сбережения, чтобы сделать нам красивый праздник! А ты превратил его в цирк!

Руслан молчит, и я вижу, что мои слова попали в цель.

— Теперь понял? — шепчу я. — Теперь понял, какую свинью ты мне подложил?

— Прости, — говорит он тихо. — Я не подумал...

— Не подумал! — я качаю головой. — Конечно, не подумал! Ты вообще обо мне когда-нибудь думаешь?

Он не отвечает, и это его молчание — ответ сам по себе.

— Понятно, — говорю я. — Тогда убирайся.