Но отоспаться так хочется…

— Пропусти, Цветкова. — внезапно отвечает он, а я округляю глаза. У меня в самом деле мелькает мысль, что он читает все, что в моей голове и от этого холодок по спине.

— Откуда ты знаешь, что я хотела спросить?

— Что ты еще можешь у меня спросить с таким виноватым лицом? Выглядишь сейчас, как собака, которая натворила дел в отсутствие хозяина.

Я едва не закатываю глаза. У меня начинает зарождаться подозрение, что эмпатии и проницательности он учится на своем псе, которого я встретила сегодня ночью. Оттуда такие потрясающие сравнения с домашними животными.

— Забыл, кстати, предупредить. Тема сегодня будет сложная, Цветкова. — слышу внезапно я его голос и поднимаю на него глядя. — Вряд ли сможешь разобраться сама.

— Ты же мне объяснишь потом? — интересуюсь я, а он, приподняв брови, переводит на меня взгляд. Смотрит так, будто я предложила ему что-то очень унылое и скучное.

— Нет, не хочу. Одного раза мне хватило, спасибо.

Это ему-то ХВАТИЛО?! Я тихо вдыхаю в грудь побольше воздуха, чтобы не взорваться. Это меня дергали за хвост, это я рыдала, захлебываясь соплями от бессилия и болящей головы, это меня таскали за ошейник и унижали, а потом еще за это преподавание шесть тысяч потребовали. Блядь, посмотрите на это оскорбленное и унылое лицо!

Я допиваю махом кофе и со стуком ставлю чашку на стол.

— Я лучше схожу на пары. А пока пойду, прогуляюсь пару часов перед институтом, чтобы проснуться. — мрачно отвечаю я, проглотив рвущиеся из меня слова.

— Ну, иди. — реагирует он. — Сейчас самое время для прогулок. Особенно по парку.

— Почему? — растерянно переспрашиваю я.

Он смотрит на меня, как на полную идиотку.

— Цветкова, если я тебя еще не придушил, то это не значит, что ты бессмертная. Тот чудила из парка вряд ли поступит так же. У него явно другие интересы. Сиди лучше дома до пар.

А-а, маньяк…

— Я не собиралась идти в парк одна. Погуляю возле кафе в центре и дождусь подруг. — отвечаю я. Совсем за дуру меня держит, что ли? — Все, пока.

Я ухожу, провожаемая совершенно не сонным взглядом этого сумасшедшего. Как же я ему завидую. У него просто нечеловеческая выносливость, если он собирался еще на пробежку с утра после бессонной ночи.

Поторчав еще немного дома, я потом убиваю время, сидя на улице возле одной из кафешек и дыша свежим воздухом. Мне даже становится полегче, словно открывается второе дыхание. Таблетки от боли помогают не загнуться от спазмов в животе, и я почти нормально себя чувствую.

После я встречаюсь с Аленой и Светой и мы вместе идем в институт. В этот-то момент внезапно мир и начинает терять былую яркость и я начинаю неожиданно вырубаться.

— О, не прошло и года. — говорит Алена, когда мы доходим почти до института и останавливаемся покурить. Я тоже присоединяюсь к этому нездоровому занятию и смотрю растерянно в пространство, борясь со сном. Только голос подруги отвлекает меня от этого состояния и я поднимаю взгляд.

Она смотрит куда-то наверх. Я тоже поворачиваюсь в ту сторону и вижу, как на каком-то столбе возится очкастый мужчина, что-то прикручивая.

— Камеры новые ставят, походу. — продолжает Алена. — Поймают маньячеллу наконец. Свет, че пялишься на мужика-то? Понравился очкастик? Подходи и знакомься. Ты ж недавно болтала об айтишниках с баблом в карманах.

— Я просто смотрю. Это не айтишник. — флегматично отвечает Света, выпуская дым.

— С хрена ли он не айтишник? Камерами занимается.

— Монтажник обычный. Не так уж им много платят. Нет, мне, пожалуйста, какого-нибудь разработчика. Чтобы не я содержала мужика, а он меня.

— Боже, лучше найди себе бизнесмена. Эти айтишники хуже маньячел из парка.

— Ты дура? С чего бы?

— Будто я с ними не знакомилась. Они все какие-то немного на голову пришибленные. Один аниме смотрит, второй с мамой живет, третий в игры играет, а еще один вообще наборы Лего коллекционировал.

Я слушаю их треп, тупо моргая и даже не вникая в разговор. Слова текут мимо меня, словно река.

В какой-то момент в кармане у меня начинает вибрировать телефон и я достаю его, приложив к уху.

— Да, слушаю? — уныло говорю я в трубку. Телефон какого-то черта продолжает вибрировать мне в висок и я растерянно отнимаю его от лица, посмотрев на экран. А… это будильник. Который я на всякий случай завела, если вырублюсь на столике в кафе.

Я ловлю взгляд Алены с приподнятыми бровями.

— Чем занималась ночью, мать? — интересуется она, глядя как я, покраснев, отключаю этот чертов будильник. Позорище. — Видок у тебя такой, будто совсем не одупляешь, что вокруг творится. С будильником поболтать хотела… Надеюсь, ты помнишь, у кого первые две пары? Он тебя сожрет, если будешь с таким видом сидеть на них.

Я молча убираю телефон в карман.

Он меня и без этого сожрет, как мне кажется. Знали бы они, чем он ночью занимался…

На первом этаже института в автомате я покупаю себе еще кофе.

Лучше бы я, все-таки, поспала, честно говоря… Кофе — это хорошо, чтобы взбодриться, когда немного не хватает сил на жизнь, но когда у тебя не хватает сил на то, чтобы держать глаза открытыми, мало что поможет.

На первой паре я сижу, едва понимая, о чем лекция. Не выдержав, я подпираю кулаком голову и закрываю глаза. Ничего страшного, если посижу так пять минуточек. Стоит мне только сделать это — как становится так хорошо и легко. Мне даже не нужна кровать, чтобы отдохнуть…

— Ка-ать… — врывается внезапно в мои уши сквозь сон шепот Алены. Такой обреченный словно в мире случилась какая-то трагедия.

Боже. Я ненадолго вырубилась. Неудивительно.

— Отстань. Дай поспать. — бормочу я. Все потом. Даже если она хочет сообщить мне, что институт горит, мне так хорошо, что словами сложно описать. Словно в этом коротком сне я впитываю в себя все блага этого мира.

— Блин, Цветкова! Глаза открой. — шикает она, почему-то назвав меня по фамилии. Затем со всей силы давит мне на ногу, и я ойкаю. Не успеваю я сказать ей все, что думаю о ее садизме по отношению к невыспавшемуся человеку, страдающему от месячных, как какого-то черта ее рука больно подцепляет мой подбородок и задирает лицо наверх.

Какого…

Я резко открываю глаза.

И внезапно вижу, что это была не Алена. Стоит моим сонным глазам сфокусироваться на чудовище напротив, которое нагло поднимает мое лицо с