Бессоннов хмыкает и едва ли не силой уводит меня к выходу. Снова чувствую внимание со стороны остальных гостей. Замечаю Алину с ее Сергеем, которые стоят неподалеку, и оба провожают нас взглядом.

От Марата фонит злостью. Я даже начинаю думать, что слегка перегнула палку, пока идем к машине. За рулем уже сидит один из его охранников — когда только успел приехать?

Бессонов открывает мне дверь, но делает это так резко и агрессивно, что я решаю особо не выпендриваться, и молча забираюсь в салон автомобиля.

Сам Марат садится впереди, чему я, прямо скажем, рада. Не хотелось бы с ним находится ближе необходимого.

Несмотря на то, что меня пробирает до мурашек от того, какой он сейчас, я все же радуюсь, что смогла задеть его и хотя бы отчасти вернуть ответку за издевательства.

Всю дорогу в машине висит вязкая тишина, пропитанная диким напряжением. Не знаю, как водителю, а мне крайне не по себе.

Пару раз такое было у меня с отцом. Я тогда сильно накосячила, и вот он вел себя примерно так же — бесился, но молча. Он вообще крайне редко повышал на меня голос. Брату, да, доставалось по полной. Я же — его любимая папина принцесса.

Когда приезжаем обратно на территорию Бессонова, я далеко не сразу решаюсь выйти из машины. Только когда Марат скрывается в доме.

Как назло мне по пути до крыльца встречается один из охранников. Его взгляд задевает меня по касательной. Вроде бы и не пялился, но я невольно ускоряюсь, чтобы не шастать в таком виде и не дразнить мужчин.

Хватит с меня приключений. Заходя в дом, мысленно обещаю себе, что как только это все закончится, всерьез подумаю над тем, чтобы все же жить с родителями и никуда не влезать.

По крайней мере, пару месяцев так точно.

Внутри меня встречает звенящая тишина. Медленно прохожу по холлу, оглядываюсь, но Марата нигде не видно. Ну и ладушки. Олеся сказала оставить в гостиной эту штуковину, чтобы она сработала. А потом можно пойти переодеться и…

Додумать мысль не успеваю — так и стою посреди комнаты, когда слышу резкое:

— О чем вы говорили?!

Хорошо, что я стою к Бессонову спиной. Иначе бы он понял, что я не просто так полезла в лиф платья. Медленно убираю руки и оборачиваюсь.

— Какая разница? — с вызовом спрашиваю, хотя, возможно, стоило бы промолчать или сгладить углы. Слишком уж бешеным сейчас выглядит Марат. В руках у него широкий стакан с янтарным напитком. И вряд ли это яблочный сок.

— Я задал вопрос, мать твою! — ярвет он. — Что тебе напел Леонов?

Мысленно отмечаю себе фамилию его соперника — чисто на будущее. Интересно же, чего Бес так закусился. Мне нужно закончить этот опасный разговор и уйти. В конце концов, отмычку для системы можно принести и позже. Но я слишком устала от его требовательного, гадкого характера и всех этих подколок, и вместо того, чтобы промолчать, подливаю масла в огонь:

— Он узнал, что я видела твой бой, и тоже захотел посмотреть видео. И знаешь что? Я обязательно его ему отдам. Пусть полюбуется на то, что ты уже не торт. Все-таки возраст дает о себе знать.

Чувствую, как звереет Марат. С одной стороны страшновато, а с другой — пусть почувствует как это, когда тебя третируют. Закон бумеранга в действии!

— Не торт, значит, — угрожающе тихо повторяет он за мной.

— Так бывает, — киваю. Мне даже удается изобразить сочувствие. — Но ты можешь работать тренером. Уверена, много детей захотят к тебе прийти на занятия.

В этот момент Бессонов неуловимо меняется. Осекаюсь, не закончив свое сольное выступление, остро чувствуя, что вот сейчас отметка “опасность” загорается красным цветом. Причем таким, что самое время сматывать удочки и срочно.

Марат молчит, прожигая меня взглядом. Медленно делает глоток, продолжая пристально смотреть. А затем вдруг резко замахивается, и стакан влетает в стену рядом со мной, осыпаясь мелкой крошкой. Пока я обалдеваю от его поступка, Бессонов оказывается у меня за спиной, хватает и прижимает к себе спиной.

Мне в поясницу упирается его член, а на шею ложится широкая горячая ладонь.

— Ну все, царевна, пиздец тебе. Доигралась, — хрипло выдыхает Марат мне на ухо, пока его вторая рука ложится мне на бедро, крепко сжимая его, а затем он резко задирает платье.

— 13 Вика

Надо что-то сделать — возмутиться, оттолкнуть, вырваться. Но Марат держит так крепко и стоит так близко, что мои рецепторы буквально перегружены им. И вместо того, чтобы действовать, я впадаю в ступор.

Сейчас Бессонов без пиджака, и где-то далеко у меня проскакивает мысль, что в нем остался брелок от моего браслета. Правда, она очень быстро растворяется от тех ощущений, что накрывают меня, как лавина.

Марат без проблем задирает платье и в наглую трогает меня поверх кружева трусиков.

— Бесишь меня, — рычит он, грубовато проводя пальцами мне между ног и при этом, очень осторожно и мягко поглаживая пальцами второй руки кожу на шее. Дикий, странный контраст, который расшатывает, устраивая качели.

— Постоянно хвостом крутишь, дрянь такая! — грубо рычит Бессонов, продолжая меня жестко удерживать и не давая возможности вырваться. Кожа покрывается мурашками от первого же поцелуя. Грубого, наглого, мокрого. В животе появляется приятная тяжесть, и я невольно сжимаю бедра.

Тут же слышу тихий смешок.

— Что, зачесалось между ног? Думаешь, у Леонова член больше? Хер тебе, царевна. Трахать тебя буду только я, поняла?!

— Я не… стану… — хриплю упрямо. Чувствую, как сильно возбужден мужчина, как часто дышит. От понимания, что это из-за меня его так кроет, мое женское самолюбие довольно мурчит. Хотя вообще-то тут меня принуждают, лишая выбора.

И все же я невольно подаюсь назад, прижимаясь к широкой мужской груди.

Марат проводит языком по моей щеке, дует на свой влажный след, и я едва сдерживаю стон. С каждой секундой происходящее ощущается все острее. Бессонов нагло трогает меня, и самое правильное — послать его. Оттолкнуть и сбежать.

Но вместо этого я нежусь в крепких мужских руках, которые нажимают на правильные места, ласкают. Обещаю себе, что вот полминутки, и я начну воевать. Просто попробую выведать у него детали, и…

— Течешь как сучка, — рычит Марат, бесцеремонно забираясь мне под трусики. — Хочешь, чтобы тебя выебали?

— Отвали, — огрызаюсь и пытаюсь убрать его руку из трусов. Но Марат отпускает мою шею и переключается на грудь. Нагло стаскивает бретели вниз, оголяя мою