Пантелей обнял меня рукой за талию, притянул спиной к своей груди, глубоко вздохнул и сказал:

— Я верну себе свою семью.

— Обязательно вернёшь.

— Тебя уже.

Мамочки… Что ж я творю…

Глава 21

Пантелей

Перед глазами мелькали колонки цифр. Медленное, но верное сокращение первоначальной цифры.

Слишком крупная сумма.

Я раздражённо выдохнул.

Ире ещё повезло, что работа позволяет ей своевременно выплачивать долг.

Хотелось задать ещё множество вопросов по поводу этого долга, но ее тепло и такой знакомый, успокаивающий аромат в один миг задурманили голову.

Я обнял Иру за талию, притянул к себе, уткнулся носом в её распущенные, мягкие волосы, закрыл глаза и… уснул.

Проснулся от непонятного трепыхания у себя под боком.

Ощутил нежную кожу под губами и пальцами.

Привычное утреннее возбуждение уже требовало разрядки.

Но будильник не звонил, а значит можно позволить провести в кровати чуть больше времени, чем обычно.

Я выгнулся, от души потянулся, вдавив в себя в манящее, соблазнительное тело.

— Эй! Ты что творишь! — взвизгнул незнакомый женский голос.

И я в тот же миг получил локтем по ребрам.

— Как что? Собираюсь тебя любить, — примирительно и ещё сонно пробормотал я, удержал свою гостью за бедра, не позволив ей отстраниться и поерзал вверх-вниз, отметив, как идеально мы друг другу подходим.

— Ты с ума сошел?! — незнакомка дернулась ещё сильнее, разжигая во мне первобытный инстинкт охотника.

— Нет, я в своем уме и в своей кровати буду делать то, что считаю нужным.

— В своей? — я получил ещё один удар локотком.

От чего возбуждение взлетело до небес, и я притянул упрямицу так, чтобы дать ей в полной мере ощутить силу моего желания.

— Пантелей, да прекрати же!

— Э-э-э… Панте… Вот дерьмо!

Долю секунды я болтался в безвоздушном пространстве, пытаясь удержать растворяющуюся на глазах память.

Что-то чёртовски знакомое…

Моё!

Ещё мгновение и…

Нет.

Меня окончательно выдернуло из полудремы, вновь заблокировав память.

Я раздосадованно выдохнул:

— Перестань меня бить.

— Отпусти меня, и я перестану, — крайне недовольно огрызнулась Ира.

— Не могу.

— Что?! — зашипела она, опять задергавшись.

— Ты мне нужна.

— Пантелей, я сказала, что не буду с тобой спать!

— А я что-то сказал про спать?

— А “собираюсь тебя любить” значит что-то другое?

— Я что прямо так и сказал?

— Слово в слово.

— Да нет, ты, наверное, что-то неправильно поняла.

— Хорошо. Неправильно. Тогда тем более я не понимаю, что происходит!

— Хочу поддержать тебя вначале дня.

— Ах, вот оно как. Поддерживай, но без рук, — категорически заявила Ира.

— Не могу, — как попугай повторил я. — Мне нужно тебя чувствовать. Ты — реальность. Единственная, кого я помню.

— Т-ты меня помнишь?

— Помню. Запах. Вдыхаю тебя — заземляюсь. Не представляешь, как трудно болтаться в неопределенности и незнании.

Ира ничего не ответила, но попытки вырваться из моих объятий прекратила, а немного спустя заговорила:

— Пантелей, я рада, что могу быть полезна хотя бы так, но…

— Давай без но.

— Не получается. Ты видел мой долг. Если я не буду следовать режиму, — голос Иры задрожал. — Я могу потерять все! Да и плевать! Но только не детей. — Ира всхлипнула, но тотчас взяла себя в руки и уверенно продолжила: — Поэтому просто мне не мешай!

— Эй, вообще-то это и мои дети тоже! — искренне возмутился я такому явному вычеркиванию меня из их жизни.

— До тех пор пока не вернётся память.

— Позволь мне это решать самому.

— Решай. Я не запрещаю. Всего лишь не люблю разочаровываться.

— Я не разочарую. И начать могу прямо сейчас.

— Что?

— Да хотя бы снять напряжение.

Я ловко запустил руку под пижаму потерявшей бдительность Ирины, коснулся пальцами горячей кожи живота, ещё раз прижал ее к себе.

— Ты как был эгоистом, так им и остался, — с обидой фыркнула Ира.

— Неправда! — запротестовал я. — Учёными доказано, что физическая близость уменьшает стресс на семьдесят четыре процента.

— Надо же, какая важная информация, что даже при потере памяти, она у тебя осталась.

— Организм сам намекает, что пойдет ему на пользу.

— Ты серьезно? Мой нет!

— Конечно, нет. Жить в таком стрессе. Но, — я склонился к ее шее и провел губами короткую дорожку к уху, — я помогу.

— Помоги, — неожиданно чувственно ответила Ира, повернув голову ко мне и подставив губы для поцелуя.

Адреналин взлетел до небес, сердце затарабанило не хуже мощнейшего двигателя, возбуждение встряхнулось и обрело надежду, но в последний миг, когда я был паре сантиметров от цели, Ира сказала:

— Раз ты уже достаточно окреп, думаю, мы можем разделить обязанности по дому.

— Эй, но речь шла о расслаблении.

— Самое лучшее расслабление — знать, что все домашние дела выполнены.

Через час я стоял в сарае с ведром в одной руке и банкой крема в другой и смотрел на настоящую козу..

Она реально меня на это развела?!

Глава 22

— Ира, не думаю, что это хороший вариант, — я с сомнением покосился на козу. Коза на меня. Могу поклясться, что она подозрительно прищурилась и ухмыльнулась.

— Я не настаиваю, — Ира подошла сзади и выглянула из-за моего плеча. — Не хочешь, не делай, — с пониманием произнесла она, но после этих слов стало противно от самого себя.

— Не не хочу. Я обещал. Я сделаю. Но подбери мне что-нибудь более мужское, что ли…

— Куда уж более мужское? Как раз для любителей подержаться за грудь, — совсем не смешно пошутила Ира себе под нос, но оценив мой мрачный взгляд, тут же поправилась: — Я могла бы предложить тебе что-нибудь другое. Но нужно учитывать твою травму. А помощь тут мне реально нужна. — Ира вынудила меня отступить и пропустить её поближе к козе. — Манечка, моя ж ты кормилица! Давай покажем, что с тобой легче-легкого иметь дело. Да?

Коза, чуть ли не кивнув в ответ, покладисто прошла мимо меня, самостоятельно запрыгнула на импровизированный постамент, сделанный из длинного деревянного ящика, и любезно подставила свой бок.

— Да какая же ты умница! — тут же похвалила её Ира, и обратилась уже ко мне: — Смотри и запоминай. Вечером займешься этим уже без меня.

Она достала стоящий за тюком сена складной стул, ещё раз метнулась мимо меня за ведром с теплой водой, которую мы принесли с собой.

Ира с проворностью банщика-профессионала помыла Маньке вымя, смазала кремом из банки, которую я помог ей открыть, от души его размяла и приступила к дойке.

— Пантелей, в этом нет ничего сложного: вот