Конец августа выдался жарким, и в этом году было сухо, но здесь, на моей территории с высокими деревьями, воздух стал прохладным, как только я проскользнул в их тень. Я втянул в себя земляной сосновый аромат как раз в тот момент, когда мое внимание привлекла вспышка блестящего черного цвета, исходящая от дома.

«Нова».

Думаю, я был не единственным, кто был не совсем готов покончить с этой маленькой интрижкой.

Припарковав мотоцикл в гараже, я вышел на террасу и прошелся вдоль дома. Она никак не могла попасть внутрь, не отключив мою систему безопасности.

Я нашел ее в моем любимом шезлонге с видом на задний двор. Она никак не могла пропустить стук моих ботинок по доскам крыльца, но продолжала смотреть на лес, когда я подошел и сел рядом с ней.

Обнаружив любую другую женщину на моей веранде, я бы испугался, что зацепил прилипалу, но не эту женщину. Она даже не спросила моего имени и не сказала свое собственное.

Мне не составило бы труда узнать ее имя. Я запомнил номер ее машины после первой ночи. Быстрый поиск, и я узнал бы ее адрес, номер телефона, баланс банковского счета и размер обуви.

Но зачем тратить столько энергии? Это были физические отношения, и впервые в моей чертовой жизни я не хотел обладать всей информацией.

Информация означала прощание с тайной. Информация омрачила бы очарование. Информация привела бы только к вопросам, а в данный момент мне не нужны были ответы.

Сегодня вечером я просто хотел сбежать.

— Привет, Туз.

— Привет, детка. — «Детка» сработало, и она, казалось, не возражала. Я тоже не возражал против Туза, особенно из-за ее знойного голоса.

— Ты собираешься спросить меня, почему я здесь?

— Нет.

Уголок ее рта приподнялся.

— Ты собираешься сидеть там? Или подойдешь сюда? — Я указал на свои колени и растущую выпуклость под джинсами.

Это принесло мне широкую улыбку. Ее темные глаза заблестели, а красивые розовые губки широко раскрылись. Как бы я хотел увидеть эти губки, обхватывающие мой член.

Какой бы дьяволицей она ни была, она заставила меня ждать. Она заставила меня сидеть там, мой член твердел каждый раз, когда я вдыхал ее цветочный аромат. Затем, наконец, она перекинула ноги через край своего сиденья, встала и оседлала мои колени.

Ее руки погрузились в мои волосы и освободили их от резинки. Они упали мне на плечи, когда она провела своими наманикюренными ногтями по моей голове.

Затем она наклонилась и прижалась губами к моим, дразня несколько секунд, прежде чем мое терпение лопнуло, и я взял верх.

Я положил руку ей на затылок, прижимая ее рот к своему, когда мой язык проник внутрь этих сладких губ.

Она застонала, опускаясь всем телом мне на колени. Мы терлись друг о друга, пока я не захотел большего и не снял с нее серую шелковую блузку. Следом спустились слаксы в тон. Ее туфли со знакомой красной подошвой упали, когда она расстегнула ремень на моих джинсах.

Как только я надел презерватив, она приняла меня.

В том, как мы трахались, не было ничего медленного или нежного, на открытом воздухе, свидетелем чего была дикая природа.

Мы кончили вместе в спешке, в неразберихе ртов, конечностей, трусов и криков. И когда мы закончили, она отстранилась от меня, чтобы я мог избавиться от презерватива. Я проскользнул внутрь и отключил сигнализацию.

К тому времени, когда я вернулся, она была одета и прогуливалась по веранде, направляясь к «Нове».

— Как ты думаешь, куда ты идешь? — спросил я, поймав ее у входной двери.

Она ухмыльнулась и придвинулась ближе, ее рука обхватила мою задницу.

— Не волнуйся. Я с тобой еще не закончила.

Я усмехнулся.

— У тебя есть номер телефона?

— Есть.

— Собираешься дать его мне? — Я дал ей свой, но она так и не позвонила.

— Зависит от обстоятельств. Ты собираешься стать навязчивым?

Черт, она была идеальна.

— Мне не нужны обещания или ожидания. Только секс.

Она мгновение изучала меня, затем продиктовала свой номер.

Я сразу запомнил его.

— Увидимся позже, Туз.

— Осторожней за рулем, детка.

Она рассмеялась, а затем, шурша шинами по гравию, исчезла.

Ее номерной знак был выжжен у меня в голове вместе с номером телефона.

Да, наверное, мне стоит поискать ее. Но не в этот раз.

Тем более, что я отпущу ее достаточно скоро.

Глава 5

Нова

— Мне это не нравится, — сказал папа тихим голосом. — Я не хочу, чтобы ты была там.

— Это единственный способ.

Он нахмурился.

— У меня есть другие варианты.

— Типа как Даг? — прошептала я.

Еще один хмурый взгляд, от которого складка между его темными бровями стала глубже. Папа не любил неудач, а Даг с треском провалил свою попытку отомстить.

Причиной того, что Даг потерпел неудачу был эгоизм. Он пошел за Цыганом, которого считал самой легкой мишенью — Лео Уинтером. Но вместо того, чтобы завладеть им, Даг попытался убить Лео чередой несчастных случаев. Вероятно, чтобы Даг мог уйти невредимым.

Но этого не произошло.

В новостях высказывались предположения, что Даг накачал Лео наркотиками и испортил домкрат в гараже, а также тормоза грузовика Лео. Ничего из этого еще не было доказано, и если папа и знал подробности, то не поделился.

Папа был непостоянен в том, что именно он мне рассказывал, но он пообещал, что все секреты, которые он хранит, он хранит для моего же блага.

И хотя я доверяла ему, это означало, что иногда мне приходилось собирать информацию самостоятельно. Большая часть информации была получена из новостей. Так я узнала, что Даг установил бомбу в гараже Лео Уинтера.

Взрыв чуть не убил тогдашнюю невесту Лео, а ныне жену Кассандру. И это стало крахом Дага.

Инсценированные несчастные случаи были слабой атакой. Все могло пойти — и пошло — не так. И Даг больше не был свободным человеком. Они все равно поймали его, и его жизнь как свободного человека закончилась.

— Он действовал по приказу? Или по собственной воле? — спросила я.

Папа не ответил.

— Он вообще был членом клуба?

Папа уклончиво пожал плечами.

Очевидно, сегодня я не уйду отсюда с информацией о Даге. Не то чтобы мне это было нужно. Сегодняшний визит был просто для проверки.

Папа провел рукой по волосам. В них появилось больше седых прядей, чем во время моего последнего визита две недели назад. Козлиная бородка, которая когда-то была черной, стала почти белой. Он старел на моих глазах, но борьба