Пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не высказать ему всё прямо тут. В сущности он ведь не плохой человек. Думает в первую очередь о собственной карьере и жизни.

Короче, говно эгоистичное. Но это его право.

— А, ну так Андрей Львович перенёс все репетиции на пару дней. Сказал, что ему нужно время уладить свои личные проблемы. А уже потом приступим к усиленным репетициям и новому репертуару, — Семён выдал всё это скороговоркой, и только потом сам понял, о чём именно сказал. — Ой! Прости, это он наверное про...

Семён замолчал на полуслове.

— Ну что же ты? Продолжай, мне очень интересно. И информация пригодится.

— Катя прости. Я наверное лучше пойду, — Семён засобирался, стал укладывать виолончель в кофр.

Поспешность с которой он это делал, могла сказать только об одном. Андрей сказал ещё что-то такое, о чём сам Семён предпочёл мне не говорить.

Побоялся сболтнуть лишнего? Что такого мог Андрей им сообщить?

— Успешных выступлений, — сказала я Семёну.

— Да, спасибо. Тебе тоже, — он снова смутился и поспешил к выходу.

Останавливать его сейчас было бессмысленно. Теперь в его быстрых косых взглядах на меня, было скорее опасение. Если не сказать больше.

Даже без его объяснений многое стало понятно. Андрей наверняка сообщил всем кто был на свадьбе, о перестановках в коллективе.

О моём "добровольном уходе"? Наверняка именно так он это назвал. Или же какими-то другими словами, но с тем же смыслом.

Не факт, что это было сказано сразу на свадьбе. Наверняка он тогда ещё был уверен в моём согласии с его условиями. Что останусь с ним и буду терпеть его измены в нашем доме. Он ведь даже не стал меня искать. Не беспокоился и притащил в дом Карину. Свою любовницу. Чтобы продолжить прерванное мной.

А может и чего поболее. У них была вся ночь в распоряжении. Пока я хоть маленько приводила свои нервы в порядок.

Вот и получается, пока я сначала отбивалась а потом всё же приняла настойчивую помощь Рустама, Андрей мог разослать сообщения. Решившие для него мою судьбу в оркестре.

А даже если он и не собирается меня просто уволить после всего, то вполне может задвинуть на последние места.

У него есть такое право. И никто не сможет ему запретить тусовать нас в оркестре, как ему вздумается. Лишь бы играли профессионально.

И без личных привязанностей.

Но тут уж как получится. Уж Карина будет стараться занять место первой скрипки. Может именно ради этого она и ноги раздвигает? Хочет получить рывок в карьере.

Мне не хотелось даже продолжать об этом думать. Внутри было максимально гадко. Словно нагадил кто-то. И я даже точно знала кто именно это был.

Кто влез в моё сердце и душу. А потом всё там разрушил, стоило только не получить желаемое.

Хотя я даже не представляла, как он вообще мог себе вообразить такой формат отношений? Как там это называется? Свободные отношения?

От чего свободные? От обязательств, верности, преданности и любви?

В моей голове это было настолько противоестественно, что никакие доводы не могли бы пошатнуть эту уверенность.

Только теперь, оказавшись тут и застав Семёна, я поняла окончательно, в оркестре мне больше нет места. И не по воле Андрея. А по собственному желанию. Я бы просто не смогла по много часов находиться вместе с людьми, которым на меня откровенно наплевать. И не просто находиться. Но и играть. Совместными усилиями создавать нечто прекрасное.

Решение в данном случае могло быть только одно. Уйти самой. Пока Андрей не выгнал меня с грохотом и обвинениями.

Благо такая возможность всё же была. Руководитель конечно сам принимал решения. Но и нечто вроде отдела кадров в филармонии тоже было. И можно написать заявление на уход. Андрею останется только его потом подписать. У него не останется другого варианта.

Так я и сделала.

Лидия Павловна, женщина занимавшаяся документами, выдала мне бланк.

— Куда же ты пойдёшь Екатерина?

Обращение на ты было ей простительно из-за значительной разницы в возрасте. Ей было уже лет под 60. И она была предпенсионного возраста. По крайней мере, насколько я знала.

— Нашла коллектив лучше? — с сомнением в голосе продолжила она расспросы. — Или решила попытать счастье в столице нашей родины?

— Да какое там, Лидия Павловна. С мужем поругалась, вот и решила уехать подальше от него, — отчасти правдиво ответила я.

— Ох ты как! А чего так? — она на секунду задумалась. — Погоди, так ты же на днях замуж вышла. За Андрея Львовича!

Она непритворно удивилась, и прижала ладони ко рту. Словно сама испугалась своих слов.

— Вчера, — поправила я.

— Вчера?! Так и чего же вы могли не поделить-то? В первую-то брачную ночь?

— Любовницу, — ответила я одним словом.

Глава 20

Лидия Павловна опешила от моего ответа. Мне показалось, что глаза у неё стали в два раза больше, чем были. Хотя она и до этого их вытаращила на меня.

— Мне неловко спрашивать, не твою часом? — она опустила глаза вниз и посматривала испуганно из-под ресниц.

— Конечно нет! Как вы вообще могли такое подумать? Я всё это осуждаю!

Меня буквально прорвало. Накопившееся за всё утро возмущение выплеснулось на ни в чём не повинную женщину.

— Неужели у Андрея Львовича любовница есть? А с виду такой воспитанный молодой мужчина.

— Вот потому что молодой, он и завёл себе их, — немного успокаиваясь и заполняя бланк ответила я.

— Их, — ещё менее решительно спросила она.

— Ну да, их. Сказал, одной мало. Надо много.

— Гарем что ли создать решил? — в вопросе явно была слышна ирония.

— Передвижной музыкальный бордель. Это определение лучше всего подойдёт, — я пробежалась ещё раз взглядом по бланку заявления. — Вроде бы всё.

Лидия Павловна подтянула листок к себе.

— Да деточка. Я копию сниму, чтоб подтверждение было. Только дату своей рукой поставь, — она подвинула бланк мне. — Вот так.

— А копия зачем? — совершенно не поняла я.

— Ну как же? Вдруг что.

— Что? — всё ещё в недоумении я смотрела на неё.

Она поманила меня пальцем к себе. Я наклонилась и Лидия Павловна посмотрела по сторонам. Хотя мы точно были в её кабинете одни.

— Если Андрей Львович решит его выбросить.

Она замолчала, взглядом намекая, что я должна дальше сама догадаться о последствиях.

— Так напишу новое.

— Хорошая ты девочка Катенька, — совсем тихо отозвалась она. — Чистая. Постарайся такой и остаться. Если вы прям поругались, то он ведь может заявление