В этот момент в приемную входит Каренин. Быстрым взглядом окидывает меня, Артура, смотрит на папку в моих руках.

— Всем доброе утро. Артур, ко мне в кабинет, — хмуро кивает на дверь и проходит первым. Литвин идет за ним.

Впихнуть документы на подпись не получается, у Каренина начинается совещание. Хожу кругами, пока наконец из его кабинета не начинают выходить люди.

Хватаю папку и вбегаю к Каренину в кабинет. Он внимательно слушает, как главный технолог эмоционально ему что-то доказывает. Вклиниваюсь в образовавшуюся паузу:

— Демьян Андреевич, здесь вам бухгалтерия передала на подпись...

Он морщится.

— Можно потом, Ангелина?

Я уже почти без дрожи слушаю, как он произносит мое имя. И упрямо качаю головой.

— Это вчерашние документы.

— Пять минут, — говорит он технологу, поворачивается к столу и быстро просматривает документы. Один, второй, третий... пятый... И подписывает... Первый, второй... пятый...

Затаиваю дыхание...

— Так что будем делать, Демьян Андреич?..

Демьян оборачивается на технолога и... подписывает мое заявление. Еле сдерживаюсь, чтобы не выхватить его у него из рук. Каренин сам кладет его на стол, и я сгребаю вс бумаги обратно в папку.

Отношу подписанные документы в бухгалтерию и свое заявление Аллусе.

Теперь я имею полное право не прийти на работу через четырнадцать дней. До вечера не поднимаю голову от ноутбука, и не сразу слышу, что меня зовет Каренин.

Вхожу в кабинет и ощущаю — что-то неуловимо изменилось. Демьян сидит за столом, откинувшись в кресле, пиджак небрежно брошен на спинку стула для посетителей, узел галстука ослаблен.

— А, пришла? — он странно кривится. — Угадай, что я сейчас смотрю?

Не дожидается ответа, разворачивает ко мне монитор. И внутри меня все обрывается.

Там на экране я и Артур. Та самая злосчастная мерзкая запись.

— Скажи, классное кино? — Демьян говорит с едкой ухмылкой, но я совершенно точно знаю, что за этой ухмылкой прячутся горечь и злость.

И я решаюсь.

— Нет, Демьян, это гадкое кино. И я снималась в нем против воли. Артур подмешал мне в воду наркотик, здесь на видео я в полусознании. Это он писал тебе все сообщения, а организовала все твоя мать. Я никогда тебя не предавала. И у нас ничего не было с Артуром. Ничего и никогда.

Глава 9

Демьян

Меня корежит.

Разъебывает и сжигает изнутри бешеной яростью, смешанной с такой же ревностью.

Не надо было смотреть это ебучее кино, я же всегда завожусь. А тут еще и Ангелина передо мной настоящая.

У меня и так крышу сносило, а теперь ее совсем срывает. Вскакиваю с кресла, обхожу Ангелину по кругу и приваливаюсь спиной к двери. Она разворачивается, отходит на безопасное расстояние.

По ее мнению. Потому что сейчас какая блядь может быть безопасность? Разве что приковать меня к стене по рукам и ногам.

У меня слишком долго не было секса. А теперь, когда она стоит передо мной, четко осознаю, что его не было, потому что я хочу только ее.

Несмотря на всю ее ложь.

Артур, ясное дело, гондон. Но мама! Как она смеет говорить такое про мою мать?

Смотрю в ее ясные, чистые глаза и не могу поверить.

Нахуя? Это же так легко проверить!

— Нахуя, Ангелина? — повторяю вслух изменившимся голосом. — Нахуй ты это сейчас сказала? Ты же сама знаешь, что врешь. Почему ты тогда столько лет молчала?

Она сглатывает, поправляет рукой выбившуюся прядь, и я ненавижу себя за то, что сам хотел это сделать. Что хоть она и отскочила подальше, я все равно слышу ее запах. Такой охуенный знакомый запах единственной девушки, в которую я влюбился как последний еблан.

Как можно хотеть ту, кто тебя предал? Кто готов оговорить кого угодно, только чтобы оправдаться? Даже мою мать.

А я сука хочу. Потому и стою как истукан, спрятав руки в карманы, и продолжаю сверлить ее взглядом.

Ангелина поразительно спокойна. Прядь выпадает из-за уха обратно, и я сжимаю в карманах кулаки, чтобы к ней не потянуться.

— Я знала, что ты не поверишь, — говорит чуть дрогнувшим голосом, но я не ведусь. Это ничего не значит, она может просто волноваться, и причина может быть как раз в том, что я не верю. — Ты так просто и легко от всего отказался, выбросил меня из своей жизни. Заблокировал, отправил в черный список, и я никак не могла к тебе подступиться. У меня была единственная возможность, но я не смогла ею воспользоваться.

Все еще молчу, буравя ее глазами. В самой глубине моя непробиваемая броня уверенности дает нехилую трещину. Блядь, ну не лгут так с блестящими от слез глазами. Или я совсем стал наивным дурачком, который верит во все, что ему ни скажут?

— Почему?

— Потому что меня к тебе не пустили, Демьян. Это был день твоей свадьбы. Я не знала, просто увидела твою машину и пошла тебя искать. Твоя охрана вытолкала меня в шею, потому что женихом был ты. Не надо делать из себя жертву обмана, ты слишком быстро женился для влюбленного.

Она напряжена, руки заведены за спину. Смотрит не на меня, а куда-то в сторону. На щеках горят лихорадочные пятна, глаза полные слез.

Блядь. Для игры это слишком хорошо. Чересчур.

В груди трескается и ломается. Дыхание спирает, сглатываю, чтобы не хрипеть. И все равно хриплю.

— Почему тебя не пропустила охрана? Там было много гостей, что за бред ты несешь, Ангелина?

Она вскидывается, в глазах появляется нехороший блеск.

— А ты догадайся, Демьян. Догадайся, кого обычно не пускает охрана на праздники к господам? — на ее лице застывает каменная маска. Мое походу не лучше, потому что она сама и отвечает, выпуская воздух сквозь зубы: — Правильно. Обслуживающий персонал. Я подрабатывала на кухне, потому меня и не пустили.

Она отворачивается, шумно дышит, и внутри меня снова раздается оглушительный треск. Такое не придумаешь. Надо обладать неслабым цинизмом, чтобы такое сочинить.

Я бы точно не додумался.

— Но мне никто ничего не сказал, — говорю хриплым голосом, потому что горло дерет от сухости. Она пренебрежительно дергает плечом.

— Мне наплевать, веришь ты или нет, Демьян. Абсолютно, — и поправляется. — Теперь уже наплевать. Я просто хочу рассчитаться и уйти.

— Хорошо, Ангелина, — опускаю руки и медленно отталкиваюсь от двери,