- Когда уже Федька научится тебя трахать, как надо! - прорычал в ответ, срываясь с катушек.
Это было полное безумие.
С силой вбиваясь в нежное тело, нещадно, до боли сжимая в объятиях, Ферзь все больше ненавидел и проклинал себя.
***
Ранние утренние лучи солнца пробивались сквозь прозрачные занавески в окнах, немилостиво указывая на начало дня. Солнцу было глубоко наплевать на короткий тревожный сон, на бессонную ночь в борьбе с собой, на слезы в подушку и на полное отчаяние.
Один за одним просыпались люди, бежали к умывальниками и в столовую.
Суетились в ангарах и на пропускном пункте дневные дежурные. Жизнь понемногу возвращалась в привычное русло.
Кузьмич с самого утра беспокойно носился между пилотами и руководством базы, согласовывая график тренировок, высоту и интенсивность полетов. Рядом за ноутбуком с таким же сосредоточенным видом работал Булавин. На фирме за один день его отсутствия скопилось слишком много вопросов, а разрешать все днем - некогда. Только сейчас, пока спортсмены приводят в себя в порядок и кушают, можно было заняться делом.
Кузьмич устало повалился в кресло и достал трубку.
- Сегодня больше будут прыгать на акробатику, - прокряхтел инструктор. - Пилоты зарядили по две тысячи двести высоты. Нашим должно хватить и открутить программу и блинчик поплющить. Лешка вчера неплохо ноль выдавал, жаль, что Ритка растеряла весь свой талант. Как я их в двоеборье выставлять буду....
- А что с ней? - не отрываясь от монитора, спросил Глеб.
- Да, не знаю. Может с мужем опять поругалась... Надо Федьку спросить, они вроде как сейчас что-то крутят.
- И откуда ты все знаешь...
- Ха, ты лучше скажи, чего у тебя костяшки на кулаках сбиты? - лукаво поинтересовался Кузьмич. Он еще в столовой заприметил, что босс как-то сильнее, чем обычно, хромает и пальцы в ссадинах.
- Что? - Булавин был так занят очередной проблемой, что не сразу понял, о чем его спрашивают. - Костяшки... С Дольфом подрался... за подушку.
Пес тут же поднял голову и непонимающе уставился на хозяина. И как это он пропустил такое мероприятие?
Булавин больше ничего не сказал. Некоторые вещи даже Кузьмичу лучше не знать.
Напряженный рабочий день только начинался.
Глава 5. Небо, высота, жажда.
Ты - мое противоречие.
Кто может, тот должен летать.
Рожденной летать трудно дышится -
ей должно летать.
"Ты - мое дыхание"
гр. "Сурганова и Оркестр"
Часть 1.
Без десяти восемь вся команда, выстроившись в шеренгу, стояла перед инструктором в полном снаряжении. Доктор был пройден заранее, в считанные минуты.
Давление, пульс, даже температура тела тренированных спортсменов выравнивалась до любой нормы ради заветного допуска в небо.
Никакая бессонная ночь или головная боль не могли хотя бы на секунду поколебать жажду высоты.
Булавин с завистью смотрел на команду. Он уже давно был уверен в своей форме, и если бы ни бюрократы-врачи, стоял бы сейчас среди этих парней и девушек.
- Сегодня крутите крест. Если кто забыл, что это такое, - он вплотную подошел к Ладье. - Напомню: спираль левая, правая, сальто. Потом спираль правая, левая, сальто. Понятно, Рита?
Спортсменка поджала губы, еле сдерживаясь от гнева. Шеф никогда не прощал ошибок в воздухе, а ее нынешние - тем более.
Она сама осознавала, что перестала вкладываться в норму, перестала четко контролировать себя в воздухе. Ни акробатика, ни точность не шли...
У других спортсменов все получалось, и короткий период межсезонья не ухудшил показатели. Даже Федор, вечный второй номер, отстающий и слабо талантливый - и тот умудрился приблизиться к минимуму на мастера.
Следовало взять себя в руки, забыть об извечной занозе, что не давала зажить душе. Он над ней не властен! Он - прошлое, которое лучше бы вычеркнуть из всех закоулков памяти, вырвать с кровью из самого сердца !
Дома, несмотря ни на что, ждет добрый, ласковый муж. Он не заслужил такого...
Только ноги упрямо ведут в пропасть, руки требуют его плена, тело горит от неутолимого желания близости. Даже Федька... Молодой, сильный, горячий - он тоже оказался не способен утолить эту жажду.
Две двести метров над землей - только на них надежда. Выход из самолета, торможение, разгон, группировка, ориентир на землю и не задумываться... Руки и ноги отточенными сотни раз движениями рассекут воздух в спиралях и сальто. Тело знает свое предназначение, так же как и жгучую тоску по одному единственному человеку.
За что они так друг с другом?
Все ведь могло бы быть иначе, как в сказке про долгую жизнь и совместную старость.
Как жаль, что иначе она не умеет...
Ферзь стоял рядом и упорно пытался настроиться на прыжки. "Уход в спираль, ориентир, тормоз. Уход в сальто, ориентир, тормоз..." - мысли постоянно сбивались. До "выдоха и раскрытия парашюта" он так и не дошел.
Назойливая картинка с девушкой, закусывающей губу от острого, мучительно-сладкого наслаждения, упрямо сметала все мысли.
Только ее пальцы, отчаянно впивающиеся в мужские плечи, стройные ноги, обнимающие его, только блестящие от слез омуты глаз... Ритка... Стерва.
Она сама придумала все правила, она бросала и приходила, когда вздумается. Только в ее психически нездоровом мозгу могла родиться такая любовь. Лучше на электрический стул или инъекцию с ядом, но разве ж он мог выбирать.
За столько лет она выпотрошила всю его сущность, покалечила каждый нерв, заигралась до боли, до презрения, до ненависти.
Даже Федора размазало в безликое пятно жерновами такой страсти. Дурачок, он небось думал, что Ритка в него влюбилась. Трахал ее чуть ли не на глазах у Ферзя, уверенный в своем превосходстве, выставлял напоказ свои шашни с чужой женой. Да, не высоко он поднялся, только на межсезонье и хватило...
